Глава 13. Снова Металлист

19 июня 2014 года. Разведка снова выдвигается в сторону Металлиста.

Джихадмобиль уже практически готов. Но Ворон вместо Поэта ставит пулемётчиком почему-то Самоху. Неясно, планируется это на этот день или надолго, но сегодня Поэт выходит в составе взвода ногами.

«Уралы» выгружают разведку возле поста ГАИ. Пройдя чуть вперёд, разведчики видят окопавшихся в посадке ополченцев. На данный момент эта линия окопов – линия фронта.

Что дальше и кто там – никто не знает.

Разведка получает задачу войти в дачный посёлок, расположенный в полукилометре от линии окопов, и выяснить, что там происходит.

Поэт оказывается в паре с Лёдом. Поэт, Лёд, Добрыня, Черныш, Страйк, Адам, Лютый, Гном и Змей первыми выдвигаются к ближайшему отдельно стоящему двухэтажному дому.

К ним присоединяются человек шесть из подразделения, которое окопалось в посадке.

***

Поэта часто спрашивали, было ли ему страшно во время боевых. Поэт отвечал честно: «Конечно». Временами – ещё и как.

Страх – естественная реакция. В первом бою его зачастую не замечаешь, потому что не понимаешь толком, что происходит.

Второй-третий бой – самые тяжёлые. Когда уже ясно, что происходит и что может ждать впереди. И когда ещё не выработан режим реакции на эту ситуацию.

Важно, чтобы в этот момент сложилось правильное отношение к страху.

Давить это чувство – бессмысленно. Даже если получится, может съехать крыша. Заливать алкоголем или глушить наркотиками – также не вариант. Притупляется реакция, и человек способен подвергать себя ненужному риску.

Хотя и это правило не без исключений – Поэт знал как минимум одного человека, которому нахождение в бою под тяжёлым наркотиком спасло жизнь. Когда этому бойцу отрывает ногу, только тотальная «убитость» где-то найденным трамадолом спасает его от смерти от болевого шока.

Оптимальнее всего – когда страх становится топливом, когда удаётся действовать, осознавая страх, не мешая ему и давая страху мешать себе.

В этом случае страх становится топливом и превращается в кураж – особое состояние, когда обостряются все реакции и основной эмоцией становится жутковатое веселье.

***

Разведчики и те, кто с ними, бегут через перекопанные огороды, разделённые проволочными и деревянными заборчиками, прячась за редкими хозпостройками и металлическими будками для инструмента.

Кто находится в двухэтажном доме, который определили первой целью? Если оттуда начнут стрелять – останется ли в живых хоть кто-нибудь из тех, кто сейчас в чистом поле, как на ладони?

Чуть впереди Поэта бежит Лёд. Справа – Страйк с заряженным гранатомётом на плече. Сзади пыхтят и топают Добрыня и Черныш – оба плотные и коренастые. Добрыня тащит пулемёт, Черныш – запасные коробки с патронными лентами.

Поэт чувствует, как его подхватывает волна куража. Как искажается и становится объёмным восприятие – словно внутри шара, как тело наливается резкостью и силой, и как лицо непроизвольно растягивается в кривой улыбке.

  • Залегли! – кричит Лёд в рацию тем, кто не слышит его голос напрямую.

Ополченцы рассыпаются за хозпостройками и невысокими плодовыми деревьями.

***

Медленно, осторожно, постоянно связываясь по рациям, разведчики окружают дом. Лёд и Поэт с левой стороны подходят к открытым зелёным воротам, спиной прижимаясь к «еврозабору». Поэт вспоминает, как три пули, случайно выпущенные Финном, прошили бетонный забор в «Заре», как бумажный, и по спине ползёт холод.

  • Внимание! – командует Лёд. – Двое заходят, остальные прикрывают.
  • Поэт, держишь? – поворачивается Лёд к Поэту.
  • Да, второй этаж, мои – левые, – отвечает Поэт об окнах.
  • Мои – правые.
  • Пошли! – это уже в рацию.

Двое проскальзывают в открытые ворота и пулями несутся к дверям, под прикрытие стен. Чтобы хотя бы из окон не достали.

Хотя в этом случае из окна можно выбросить гранату. Прямо под ноги прячущимся.

Поэт разгибается и кладёт автомат на забор, открыто целясь в окна. Если пойдёт стрельба – забор всё равно спасет не больше, чем газета. Может, люди в доме (если они там есть), подумают, что здесь много людей и предпочтут обойтись без стрельбы.

Один из подбежавших к дому рывком распахивает дверь (второй в это время целится в дверной проём). Поводив стволом, второй заскакивает внутрь, следом за ним проскальзывает первый.

Поэт рывками переводит ствол от одного окна к другому, щурясь от бликов солнца на стёклах.

Тянется томительная тишина.

  • Лёд, мы в доме! – неожиданно просыпается рация.
  • Всё чисто.
  • Всем! Заходим! – кричит Лёд в рацию. – Крайние двое остаются на улице, прикрывают подход к дому.

С облегчением, но ещё пригибаясь, зарёвцы вбегают во двор и забегают в дом.

***

Дом добротный, двухэтажный, в процессе внутренней отделки. Толстые стены, мощные железные двери, хорошие окна. Всё основательное, явно задумывалось «на всю жизнь» и делалось всеми имеющимися ресурсами.

Стены уже почти все оштукатурены, но пол практически нигде не залит. Потолок – бетонные перекрытия между первым и вторым этажом.

В дальнем углу слева вверх уходит грубая металлическая лестница с толстыми ступенями и основательными сварными швами. Под лестницей лежат мешки с цементом, кирпич и какие-то инструменты.

Возле входа – старый кухонный стол, служащий и местом приготовления пищи (на нём – электрическая плита), и хранилищем инструментов (в ящиках стола).

Напротив входа – старая тумбочка, на которой стоит старый телевизор с рогатой раздвижной антенной. Справа – раскладушка.

Лед выходит из дома и разговаривает с кем-то по рации. Затем возвращается.

  • Курим, ждём полчаса! – командует Лёд.

Поэт устраивается на каком-то бауле с тряпьём, отслужившим своё и отвезённым «на дачу». Достаёт сигарету, закуривает и откидывается на стену.

Змей сразу же находит два кирпича, ставит их рядом, быстро ломает между ними мелкие ветки и щепки, разводит костерок и ставит на огонь найденную здесь же эмалированную кружку.

Из фляги Змей наливает в кружку воду. Достаёт из разгрузки туго замотанный целлофановый пакет, осторожно развязывает его и аккуратно, но щедро сыплет в кружку заварку.

Движения у Змея – отточенные до автоматизма. Видно, что он делал подобные экспресс-чаи не одну сотню раз.

Осторожно пошевелив щепки в костерке, Змей подбрасывает ещё пару и довольно закуривает. Затем мельком хитро смотрит на Поэта.

***

Поэт уже почти дремлет, но глаза не закрывает. Он снова попадает в странное полусонное состояние. Быстро, как молния, перед глазами мелькает смазанная объёмная картинка – большой двухэтажный дом за забором, на который Поэт смотрит из-за небольшого холма.

В доме – две тёмные тяжёлые фигуры, вроде тех, которые привиделись ему перед боем 17 июня. Фигуры более плотные, чем вся остальная картинка, и от них, как холод по земле, к Поэту тянется тупая угроза.

Поэт вздрагивает, и его словно ударом выбивает из дрёмы. Поэт вдруг понимает, что в доме уже хорошо пахнет ядрёным «купцом». Поэт резко мотает головой и смотрит сначала на кружку, в которой редко булькает, затем – на Змея.

  • Видно ценителя! – оскаливается Змей.
  • Видно мастера, – дипломатично отвечает Поэт.

Сказано без преувеличения. Поэт давно стал ценителем «чайного творчества» Змея. Змей – действительно мастер «чифиря» и «купца». Виден большой зоновский опыт.

Впрочем, Змей и не скрывает: с такими повадками и татуировками – захочешь, не скроешь.

  • Взбодримся перед выходом? – лыбится Змей.
  • С превеликим удовольствием, – тактично отвечает Поэт. – У меня шоколада немного есть.
  • Потом шоколад. Не с чаем.
  • Пацаны, пятнадцать минут! – вмешивается Лёд. – Успеете?
  • Да чего там успевать?! – возмущается Змей.
  • Успеем, – соглашается Поэт.
  • Лёд, ты с нами? – спрашивает Змей.
  • Спасибо, не хочу.
  • Как знаешь. Может…

Договорить не успевает. Во дворе слышны раздражённые голоса. Лёд вскакивает и исчезает за дверью. И почти сразу же возвращается.

Лицо у него злое и вытянутое. Губы сжаты, и видно, что он изо всех сил давит ругательства.

  • Что такое? – моментально становится серьёзным Змей.
  • Пока ждём. Одну рацию потеряли, теперь ищут… (пауза). Долбоёбы!! – всё-таки срывается Лёд.

Змей тут же расслабляется.

Пока Лёд говорит начало фразы, Поэт успевает поспорить сам с собой, психанёт Лёд или нет. Лёд психанул, хоть и не сильно. Но всё равно – Поэт сам у себя только что выигрывает ещё одну сигарету перед выходом.

  • Проебала бабушка золотые часики, – флегматично подытоживает Змей. – Точно чаю не будешь?
  • Нет.
  • Ну, а мы начнём!

Змей заматывает руку найденным полотенцем, снимает кружку с костерка, аккуратно ставит её на стол и быстро присыпает огонь песком, который наскребает прямо с пола (точнее – с земли на том месте, где планировался пол).

Затем берёт кружку, делает «два маленьких», счастливо выдыхает «Ы-ы-ы-ы!», расплывается в блаженной улыбке, откидывается на стену и протягивает кружку Поэту.

Поэт делает глоток обжигающего «купца», фильтруя через зубы редкие неосевшие чаинки. Затем также откидывается на стену и лениво осматривает дом.

 ***

Поэт часто видел подобные дома. Когда страна сыпалась, каждый, кто мог, строил свой персональный «рай» на шести сотках, а за забором – хоть трава не расти.

Украинцы – хорошие индивидуальные хозяева, но зачастую плохие государственники. Большинству украинцев, которых знал Поэт, было по барабану всё, кроме их личного хозяйства.

Этот подход не мог не дать свои результаты. Пока в стране было что пилить и продавать – пилили и продавали. Выгадывали, выторговывали, иногда воровали, давали взятки и откаты – и с остервенением строили свои «домовладения». От небольших «скворечников» до реальных дворцов.

Армия украинцам была не нужна на каком-то генетическом уровне. Поэт много раз в бытовом общении слышал выражения вроде: «Армию развивать не нужно, войн больше не будет. Нужно развивать спецслужбы».

Особо любили подобные умняки повторять барыги, которым в жизни что-то удалось. И которых устраивало положение дел и радовала уверенность в завтрашнем дне.

На Поэта, бредившего северокорейской доктриной «Сонгун» – «приоритет армии» – уважаемые в обществе люди, да и вслед за ними остальные, смотрели, как на фрика.

Когда началась первая бойня на Майдана, Поэт вдруг понял, что иногда не стыдно слыть фриком даже среди уважаемых в обществе людей.

Поэту приходилось общаться с разными людьми. До войны он даже знал тех, кто ввалили в постройку своего загородного дома два года времени и больше миллиона долларов. Отгородились от внешнего мира хорошим забором – и выдохнули с облегчением.

Любили, кстати, мягко подкалывать Поэта, который четыре года до войны жил в мазанке, обложенной кирпичом. А у Поэта душа не лежала обустраивать тот дом. Есть свет, вода, газ и Интернет – и ладно. Летом – вообще благодать. А зима – всего три месяца.

Выходит, рано облегченно выдыхали богатые домовладельцы. Что теперь будет с их домом и с ними самими?

***

Дом, в котором сейчас ждут команды на выход зарёвцы, напоминает Поэту дворец его знакомых. Конечно, на несколько уровней проще, и ещё не доделан – но хозяин также вкладывал в него время, ресурсы и душу.

И что останется от этого дома после войны?

И останется ли владелец просто жив?

  • Пацаны, подъём, выходим! – Лёд только что снова выглядывал на улицу (похоже, в доме приём хуже) и с кем-то говорил по рации.

Зарёвцы вскакивают. Змей выливает заварку из кружки в уже потушенный костерок и аккуратно прячет кружку в стол.

  • На обратном пути продолжим, – негромко отвечает он на немой вопрос Поэта.

Поэт за Змеем выходит из дома.

***

  • Внимание! – говорит Лёд посерьёзневшим зарёвцам. – Дальше этого дома ещё никто не ходил. Мы прочесываем дачный посёлок и, если чисто, занимаем какой-нибудь крайний дом.
  • Если натыкаемся на хохлов – шмаляем всем, чем есть, и уходим, – заканчивает речь Лёд.

Страйк молча кивает и скручивает выстрел для РПГ.

  • Без нужды не стреляем, – улыбаясь, но с нажимом говорит Лёд. – Разведка заканчивается после первого выстрела. Силы у нас не те, чтобы вести нормальный бой.

Страйк снова молча кивает. Добрыня сердито щёлкает предохранителем своего «Малыша» (ПКМ), но также молчит.

  • Всё ясно?

Зарёвцы кивают.

  • Пошли!

***

Как нужно прочёсывать населённый пункт, никто особо не представляет. Поэтому зарёвцы ведут себя, как видели в кино – перебегая от здания к зданию, прикрывая друг друга и даже пытаясь работать двойками и тройками.

Профессионалам, наверное, было бы смешно смотреть на эту «зачистку». Но где они, эти профессионалы?

Поэт работает в паре с Лёдом. Они идут впереди, время от времени возле них оказывается Норд. Справа движутся своей группой «примкнувшие» – которые пошли с разведчиками от окопов.

Чуть сзади идёт Страйк с РПГ, чуть левее – Добрыня и Черныш. Змей, как настоящий змей в траве, умудряется неожиданно появляться то справа, то слева.

Остальные растягиваются линией и происходящее в плане слаженности даже похоже на что-то правильное.

***

Посёлок с небогатыми дачными участками проходят быстро – дома здесь не на всех участках, и зачастую поскромнее, чем тот, в котором сидели перед этим. Пройдя до последней улицы, по команде Лёда останавливаются.

Кто-то прячется за будками с инструментами, кто-то – за столбами и чугунными ваннами, в которых раньше мешали раствор.

Среди небольшого садика невысоких плодовых деревьев Добрыня и Черныш сразу же оборудуют себе пулемётную точку.

  • Поэт, давай пока здесь, – Лёд вжимается в землю за неясно откуда взявшимся холмиком.

Возможно, где-то рыли котлован, и сюда свозили землю.

Поэт вздрагивает. Они с Лёдом лежат за небольшим холмиком высотой чуть больше человеческого роста, метров пятнадцать в диаметре.

Перед ними через улицу, чуть левее – хороший двухэтажный дом из красного кирпича за высоким забором и мощными аккуратными воротами.

При взгляде на этот дом у Поэта в груди словно начинает вибрировать неслышимая струна.

Лёд в это время подзывает к себе старшего из примкнувших. Подбегает невысокий вёрткий парень (Монгол, ещё один Монгол) со здоровенным худым напарником.

  • Вот этот дом проверяем, – серьёзно говорит Лёд, показывая на дом, который так не нравится Поэту.
  • Почему этот?
  • Посмотри, сколько антенн. До хрена для жилого дома.

Спорить с Лёдом тяжело.

Антенн на доме и во дворе натыкано действительно много. Начиная от спутниковых и заканчивая откровенно военной, стоящей посередине двора и удерживаемой растянутыми тросами.

  • Согласен, – отвечает Монгол. – Как заходить будем?

***

Вопрос Монгола не праздный. Весь посёлок до этого места был обычным садовым товариществом, а вот на крайней улице расположилась местная Рублёвка.

Основательные хорошие дома – и сплошная стена из бетонных и кирпичных заборов.

  • Мы заходим оттуда, – Монгол показывает на дом правее, – а вы – к воротам.
  • Принял, – отвечает Лёд.

Нажимает клавишу на рации.

  • Со мной – Поэт, Норд и Змей. Остальные – прикрываете нас. Особо – Страйк и Добрыня. Если нас встретят – лупите так, чтобы мы смогли отойти. Только по нам не въебите.

Страйк, сидящий рядом, молча кивает. Добрыня рычит в рацию: «Обижаешь!» Кто-то говорит: «С Богом!»

  • Пошли! – кричит Лёд.

Монгол со своими пулями перебегают улицу и вжимаются в забор возле дома справа, отделённого от цели узким проулком.

Разведчики перебегают к дому и прячутся за столбами и забором.

  • Спокойно! – орёт Лёд в дом. – Мы сейчас зайдём, если кто-то есть в доме, дайте знать! Мы свои, мы мирных не трогаем! Армия Юго-Востока! Батальон «Заря»!

В доме – ни звука.

У Поэта в груди вовсю вибрирует неслышимая струна. Он раз за разом вспоминает две чёрные фигуры, которые привиделись ему в полудрёме.

***

  • Армия Юго-Востока! Батальон «Заря»! Свои! – ещё несколько раз кричит Лёд, но в ответ – тишина.
  • Лёд, мы прикрываем отсюда, мы весь двор видим, – слышен в рациях Монгол. – Попробуйте открыть ворота.
  • Попробуем… Поэт, твой этаж – второй, Змей и я – первый.
  • Ясно!
  • Страйк, Добрыня, пацаны – внимание!
  • Готовы, – отвечает кто-то.
  • Пошли!!

Норд резко выглядывает из-за забора и сразу же пригибается. Перебегает на пару шагов в сторону, выглядывает – и снова пригибается. И ещё раз.

Никакой реакции.

Поэт рывками переводит ствол автомата с окна на окно и боковым зрением видит соседей.

У Змея обострились черты лица, он неподвижно смотрит в прицел СВД. Лёд выглядывает из-за столба и поднимает автомат над забором, готовясь стрелять из подствольника.

Норд в один прыжок перемахивает через забор.

Жуткое давящее ожидание.

***

Проходит секунд тридцать – глухо металлически щёлкает замок. Открывается тяжёлая калитка, и в образовавшейся щели появляется серое лицо обычно смуглого Норда.

  • Заходите, во дворе чисто.
  • Монгол, держите дом, мы заходим во двор! – командует Лёд в рацию.

Змей, Лёд и Поэт заскакивают в калитку и рассыпаются по двору, прячась, где получится.

Все стволы смотрят на окна дома.

За ними – ни звука, ни движения.

***

Двор небольшой, аккуратный, забетонированный почти полностью. Дом – слева от ворот, возле дороги. Справа – большой длинный гараж, за ним поставлена армейская палатка.

Монгол со своими перемахивают через забор и занимают позиции.

Держа окна под прицелом, зарёвцы осматривают двор.

В гараже транспорта нет, зато целая куча разного инструмента. И для строительства, и для ремонта автомобиля. Банки с консервацией, двухсотлитровые бочки – пустые и с водой и машинным маслом.

Пустые пластиковые и металлические канистры. Садовый инструмент и ещё множество всего.

Мешки с цементом, куча песка. Тряпки, вещи, обувь, военная форма – разных стран. Явно покупалась хозяином для охоты и рыбалки.

Большая армейская палатка с низу до верху забита картонными коробками с одеждой. То ли секонд-хенд, то ли контрабанда.

На задней стороне дома – ещё несколько разных антенн. Та, которая стоит во дворе на растяжках, при ближнем рассмотрении кажется ещё более «военной».

Слишком уж добротно сделана для бытовой.

  • Пацаны, смотрите, – неожиданно говорит Норд и показывает на крышу сарая-гаража.

Поэт поворачивается.

Крыша сарая больше, чем наполовину, покрыта солнечными батареями. Они даже немного выступают за сарай, образуя козырёк.

  • А вот и питание автономное… – негромко говорит Лёд.
  • Пацаны, – продолжает Норд, – эта музыка стоит тысяч сорок евро, не меньше. Я когда-то работал немного по таким.
  • Ни хрена себе…
  • Монгол, пацаны, – говорит Лёд в рацию. – Прикрываете нас, мы дверь открываем.
  • Принял!

***

Поэт с Лёдом подходят ко входу, поднимаются на бетонное крыльцо. Перед ними дверь – из толстенного металла. В щели между дверью и косяком виден толстый язык задвижки замка.

Лёд молотит в дверь разложенным прикладом своего АКС.

  • Армия Юго-Востока! Есть кто-нибудь?!

Никакого результата.

Неверно сказано – результат есть, хотя и не совсем такой, какой ожидался.

Из подствольника Лёдова автомата выпадает ВОГ и с глухим стуком ударяется о бетон прямо под ногами у Лёда и Поэта.

Поэту моментально становится очень холодно. Он замирает и смотрит на ВОГ под ногами.

«Раз, два, три, четыре…» – механически считает Поэт. Хотя ВОГ – не граната, и отсчёт вести, по идее, бессмысленно.

ВОГ спокойно лежит, ярко светит Солнце, Поэту становится очень жарко, и затем – сразу снова холодно. ВОГ, вроде бы, не взрывается.

  • Лёд, блядь… – севшим голосом сипит Поэт.
  • Блядь… – эхом отзывается Лёд.

Постояв ещё секунд десять, Лёд – белый, как снег – поднимает ВОГ и слегка дрожащей рукой начинает запихивать его обратно в подствольник.

  • Лёд, ты ебанулся совсем?!
  • Так он же не выстрелил!
  • Вот пусть так и будет. Выкинь его нахуй!!

Лёд отходит к середине двора и аккуратно кладёт ВОГ на траву.

  • Пусть тут лежит. Потом взорвём.

Поэту очень холодно, под банданой, кажется, шевелятся волосы и очень-очень хочется курить.

В доме по-прежнему тишина.

***

ВОГ даёт почти сплошное облако осколков. Позже, на Дебальцево, Поэт видит, как украинцы и наёмники, готовясь к обороне зданий, приматывают ВОГ скотчем к РГД.

Такая конструкция, заброшенная в комнату или выброшенная из здания под ноги наступающим, даёт мощный взрыв от РГД и осколки от ВОГа. И, в общем, никому в комнате (если на улице – поблизости) практически не оставляет шансов.

Если бы ВОГ взорвался – скорее всего, Поэт и Лёд выбыли бы из строя надолго, если не насовсем. Но в этот раз им везёт.

***

Поэт и Лёд закуривают и соображают, что делать с дверью. Подвинуть язычок замка штык-ножом не удаётся. Сидит глухо.

  • Давай эфку примотаем и дёрнем кольцо проволокой, – предлагает Поэт.

Дверь такая основательная, что не факт, что от эфки будет толк. Но других идей всё равно нет.

Поэт вытаскивает из разгрузки Ф-1.

  • Пацаны, подождите с гранатой, может, свет есть? – слышен за спиной голос Норда.

Поэт в недоумении поворачивается.

Норд стоит за ними, в руках – небольшая болгарка со стёртым наполовину кругом. Болгарка включена в переноску, уходящую в гараж.

  • Ща проверим.

Норд нажимает клавишу, и диск с визгом начинает вращаться.

  • Норд, ты – гений, – улыбается ещё белый Лёд. – Жаль, маленькая болгарка.
  • Там есть нормальная, но ключа нет.
  • Какого ключа?
  • Снять щётку и поставить диск.
  • Ну, будем пилить этой. Хрен ли делать?
  • Начинайте этой, я ключ поищу.
  • Поехали!

Лёд берёт болгарку. Норд быстро исчезает в гараже. Лёд нажимает клавишу, болгарка визжит, но начать пилить Лёд не успевает.

Ещё вроде бы ничего не происходит, но у Поэта резко замедляется восприятие времени.

Периферийным зрением Поэт видит, как над их головами медленно приоткрывается окно второго этажа и оттуда медленно вылетают тёмные пятна.

В метре-полутора от крыльца, на котором стоят Лёд и Поэт, на бетон с глухими ударами падают две или три гранаты.

Насчёт третьей Поэт не уверен – вроде было, может не было – но два залитых солнечным светом ребристых тела эфок возле крыльца впечатываются в память навсегда

Два или три взрыва практически сливаются в один.

***

Граната – оружие переоценённое. Такая фраза попадалась когда-то Поэту в списке советов «ветерана ГРУ» (реального или вымышленного – неясно). В Интернете много подобных списков советов.

Среди них часто попадаются дельные, но именно этот вызывал у Поэта отторжение. Весь довоенный диванный опыт восставал против такой недооценки гранаты.

Позже, уже в «Заре», более опытные люди говорили: «Если собираешься себя взорвать – гранату нужно прижимать к голове или к сердцу. Иначе может просто оторвать руку».

Тогда Поэт задумался над тем, что кадры из фильма, где от взрыва гранаты в разные стороны разлетаются десять-двадцать человек, не совсем правда.

Безусловно, граната, заброшенная в автомобиль, БТР или комнату – оружие очень эффективное, в первую очередь – в силу ударной волны от взрыва. Но на открытом пространстве – как повезёт.

В этот раз Поэту и Лёду везёт. Двойной-тройной взрыв отдаётся в голове Поэта жуткой острой болью от недавней контузии. Поэта тут же словно ветром сносит с крыльца.

Следующий кадр – Поэт и Лёд уже прячутся за палаткой, между брезентовой стенкой и еврозабором. Из дома лупят длинными очередями, пули молотят в брезент палатки и выбивают пыль и осколки из еврозабора. Раз или два проскакивают искры – когда пули попадают в арматуру.

  • СУКИ!! – орёт Лёд и, подняв автомат на вытянутых руках, короткими очередями бьёт по окнам дома.

От кирпичных стен летит красная пыль, куски стёкол со звоном вываливаются на улицу и падают в комнаты.

Поэт на секунду прижимается к стенке палатки, обхватив голову руками. Боль, всколыхнувшаяся после взрыва, отвечает на каждый выстрел возле головы. Впечатление такое, что голова – один сплошной огромный воспалённый нерв, пульсирующий в такт выстрелам.

Вдох-выдох. Поэт снимает автомат с предохранителя, опускается на землю и аккуратно выглядывает из-за палатки. С такого расстояния целиться через оптику бессмысленно – в окно всё равно не промажешь. Поэт целится вдоль ствола и часто бьёт одиночными по окнам.

В доме что-то звенит и падает. Из дома поливают щедрыми очередями и снова выбрасывают гранаты.

Несколько взрывов – осколки лупят по забору, дому и застревают в вещах, лежащих в палатке.

В этот момент в дело вступают «Монголы».

  • ГРАНАТА!!! – истошно орёт Монгол и резким аккуратным движением бросает гранату, целясь в окно второго этажа.

Граната попадает в стену рядом с окном и падает на бетон двора.

Лёд и Поэт одновременно пригибаются.

Звучит взрыв. Из дома на эту гранату отвечают сразу несколькими. Взрывы грохочут один за одним, голову не поднимешь.

Основная ударная сила группы – гранатомёт Страйка и пулемёт Добрыни – пока молчат. Им сейчас стрелять нельзя, чтобы не ударить в спину своим.

«Монголы» и Лёд с Поэтом вряд ли что-то сделают находящимся в доме только стрелковым оружием. Постреляли всего ничего – а у Поэта уже два магазина пустые.

  • Лёд, уёбывать надо! – кричит Поэт Лёду. – Чтобы наши въебали!
  • Надо! – кричит Лёд. – Уёбываем!!

Нажимает кнопку рации и кричит в неё Монголу, находящемуся метрах в пятнадцати.

  • Отходим, Монгол! Вы первые, мы за вами! За холмик к нашим!!

Лёд кричит так громко, что Монгол слышит его и так, но также отвечает в рацию.

  • Принял!!

Монгол мгновенно меняет в автомате магазин и, привстав на колено, словно вытягивается в струнку за столбом.

  • КРАЙНИЙ!!! –орёт Монгол.

И начинает длинными очередями поливать окна дома.

Его бойцы срываются с места, пробегают метров десять и падают на землю, вжимаясь в любую яму и прячась за всё, что можно.

  • КРАЙНИЙ!!! – орёт кто-то из «Монголов».

И начинает практически беспрерывно расстреливать дом.

Монгол срывается с места, пулей мчится мимо своих и пробегает метров на десять дальше. Все, кроме того, кто стреляет, бегут с ним.

  • КРАЙНИЙ!!! – орёт кто-то ещё.

И начинает поливать дом.

«Монгол», который только что стрелял, срывается с места и на полусогнутых проносится метров на пятнадцать дальше группы – за дерево со сравнительно толстым стволом. Все «Монголы», кроме одного, бегут за ним и падают кто где.

  • КРАЙНИЙ!!!

***

Из дома беспорядочно стреляют то по «Монголам», то по палатке. Короткие перерывы – в то время, когда очередной «Крайний» в сплошную расстреливает окна.

  • Поэт, уёбываем!
  • Давай, пошёл!!

Дождавшись крика «КРАЙНИЙ!!!» и, соответственно, паузы в стрельбе из дома, Лёд вскакивает, тремя ударами складного (!!!) рамочного приклада АКС выбивает три из четырех плиты еврозабора в секции, и выбегает в образовавшуюся щель, пока половины плит ещё падают.

Вытянувшись за столбом, Лёд молниеносно меняет магазин.

  • КРАЙНИЙ!!!

И лупит в дом практически без перерывов.

Поэт, уже заменивший магазин, выскакивает, пригнувшись, перепрыгивает нижнюю, не разбитую секцию, и забегает за следующий за Лёдом столб.

  • КРАЙНИЙ!!!

Лёд стартует так, что летит пыль. Поэт бьёт по окнам одиночными, но часто, без системы переводя ствол с одного окна на второе.

«Монголы» уже добираются до холма. Они видят, где свои, и уже могут стрелять по окнам на другой стене. Находящиеся в доме затихают, Лёд, как молния, несётся через улицу, на ходу оборачиваясь, чтобы дать короткую очередь.

Из дома снова выбрасывают пару гранат. Лёд словно спотыкается на ходу, Поэту кажется, что он видит, как от Лёда летят черные осколки. Но Лёд остаётся на ногах и в несколько прыжков исчезает за холмом.

  • Поэт, готов?! – слышит Поэт истошный крик Лёда из-за холма.

Поэт быстро меняет магазин и делает вдох-выдох.

  • Готов!!
  • ПОШЁЛ!!!

Из-за холма начинают стрелять в дом три или четыре ствола. Поэт срывается с места и летит через улицу.

Холод, сжимающий открытую для выстрела спину – лучший попутный ветер. Поэт мчится, как гепард, и неясно как на ходу из-под мышки стреляет куда-то в сторону дома.

Поэт с пробуксовкой заворачивает за холм и падает на землю. Откатывается в сторону, аккуратно высовывается из-за холма и начинает снова без системы бить одиночными по окнам дома.

  • Страйк, Добрыня, наши все, погнали! – кричит Лёд во всю глотку.

Из дома уже просто поливают веером всё вокруг и выбрасывают пару гранат. Добрыня всё ещё возится в пулемёте. Страйк аккуратно поднимается на колено и кладёт РПГ-7 на плечо.

  • Выстрел! – кричит Страйк.

И стреляет.

Ракета попадает в угол дома под самой крышей, но не взрывается. Наверное, верх стены был сложен в полкирпича – ракета уходит в стену почти целиком, снаружи остаётся только хвостовик.

  • БЛЯДЬ!!! – орёт Страйк.

И тут наконец-то начинает грохотать пулемёт Добрыни. Вываливаются оставшиеся стёкла, второй этаж дома быстро окутывается пылью от кирпича и штукатурки.

***

Дом обстреливают минуты три или четыре. Увидев, что зарёвцы откатились за холм, из дома постреляли пару минут и уже почти не стреляют. Наверное, стараются лишний раз не высовываться в окна, в которые беспрерывно летят пули.

  • Лёд, ты как? – кричит Поэт.
  • Нормально, а что?
  • Да показалось. Когда ты бежал.
  • Не, не показалось. Смотри!

Лёд поворачивается к Поэту.

На разгрузку у Лёда была на защёлку закреплена рация. Сейчас висит только защёлка с куском задней стенки и верха корпуса, антенна на жгуте проводов, и виден кусок платы.

  • Прилетело что-то! – скалится Лёд.
  • Да я видел. Ты-то цел?
  • Да, даже синяка вроде нет. Мелкий осколок или камень.
  • Ну и хорошо.
  • Ага. Кстати, твоя жива?

Поэт вытаскивает рацию из гранатного кармашка разгрузки и смотрит на экран.

  • Вроде да.
  • Одолжи?

Поэт протягивает Лёду рацию.

  • Внимание, это Лёд! Сейчас начинаем отходить. Идём за деревьями и строениями («Как будто из здесь до хрена!» – мелькает мысль у Поэта). Прикрывают – Лёд, Поэт, Добрыня и Змей.
  • Поняли! Понял! – отзываются в рации голоса разведки.
  • Пошли!

***

Уходят от дома без происшествий. Лёд и Поэт держат под прицелом окна, Добрыня рычит и водит стволом пулемёта, Змей с СВД словно сливается с деревом. Настоящий Змей – мелькает в голове у Поэта.

Разведка и «Монголы» двойками и тройками уходят к ближайшим кирпичным домам. Затем оттягиваются Добрыня и Змей.

  • Поэт, иди! Я за тобой.
  • Не, Лёд, ни хрена. Вдвоём пришли, вдвоём уходим.
  • Поэт!
  • Лёд!
  • Ладно, пошли.

Прикрывая друг друга, Лёд и Поэт быстро пересекают практически открытое поле и с облегчением заскакивают за недостроенный кирпичный дом.

Поэт уже какое-то время замечает у Лёда странную перемену в поведении. Лёд «лезет на рожон». Стрельбы уже нет, но видно, что человек почему-то не пригибается там, где можно было бы и пригнуться. И на открытых пространствах движется гораздо медленнее, чем мог бы.

Позже Поэт не раз будет видеть подобное. В таких случаях ему вспоминается фраза «Интуиция – память будущего». Люди, которые чуют, что с ними что-то произойдёт, в тот самый день нередко сами ищут встречи с ситуацией.

И эмоция у них одинаковая – смесь боли и почти наступившего облегчения. Это видно сразу.

***

  • Всё, оттягиваемся к окопам, затем – к машине! – командует Лёд после небольшого перекура.

До своих окопов уже ближе, чем до дома, и любая линия огня надёжно перекрыта как минимум парой-тройкой строений. Поэтому идут почти расслабленно.

Проходят мимо дома, где ждали перед выходом и пили чай.

  • Змей, может, чаю? – спрашивает Поэт.
  • На хрен ваш чай! – Лёд воспринимает слова Поэта всерьёз. – В кубрике пейте!!
  • И так рацию проебали! – неясно к чему добавляет Лёд.

Змей молчит. Бывший зек-чифирист не может выразиться о чае неуважительно.  Но по его виду понятно, что он с Лёдом, в общем, согласен.

***

Кто были эти люди в доме? Версий было много – от кого-то из «своих», с которыми зацепились из-за несогласованности действий, до ДРГ укропов, которые организовали в том доме пункт наблюдения и узел связи.

Могло быть и так и так. И ещё как-нибудь. Пока в этой войне разные стороны не одели в разные формы, регулярно происходили вещи, которые не могли произойти даже в кино.

Что точно – антенны в доме и во дворе были серьёзные, одна – даже специальная. Это позже подтверждают связисты.

И ещё. Стоявшие на позициях справа от дома видят, как минут через 30 после стрельбы из-за деревьев за домом (в направлении Донца, т. е. – украинцев) выходит БТР и уходит к украинцам.

***

Разведчики наконец-то добираются до окопов. Первое, что они видят – круглые глаза встречающих.

  • Пацаны, что это было?
  • Да хер его знает.
  • Вам говорили – не лезьте!
  • Нам говорили – посмотреть.
  • Ну как, посмотрели?
  • Да.
  • Все целы?
  • Всё.
  • Ну и хорошо.

На этом разговор и оканчивается. По всей линии все, кто есть, быстро роют полнопрофильные окопы. Здесь проходит основная линия обороны. Вперёд, в поле, выходить смысла нет – просто задавят танками. И отступать некуда – Луганск за спиной.

Роют окопы, оборудуют блиндажи, готовят огневые позиции. Пилят брёвна, откуда-то везут бетонные плиты. Здесь готовятся действительно серьёзно.

Через некоторое время ряд окопов ещё выносят вперёд – чтобы опушка не была слишком хорошим ориентиром для артиллерии.

На месте кафе уже развёрнута полевая кухня. Змей уже хлебает суп из эмалированной миски и что-то энергично рассказывает восхищённой поварихе.

***

Если смотреть на украинские позиции, то изначально силы ополчения распределяются так. Слева от дороги на Счастье держит оборону «Заря». Справа от дороги – краснодонцы. Центр (дорога и немного в обе стороны) – комендатура.

Краснодонцы уходят через день-два. Их позиция – справа от дороги – также переходит к «Заре». Чтобы облегчить и ускорить управление этим участком, через несколько дней снимают комендатуру. Теперь вся эта линия обороны – от Металлиста до Александровска – становится зоной ответственности «Зари».

Слева стоит первая рота, справа – вторая рота. Мангуст со своими держит участок от первой роты до РЛС.

Два имеющихся танка постоянно гоняют туда-сюда, изображая крупные танковые силы.

Но украинцы уже в открытые столкновения не ввязываются. Они обходят от вышки на Александровск, откуда постоянно атакуют РЛС.

***

Ближе к вечеру Поэт понимает, почему ему бросилась в глаза нездоровая удаль Лёда.

Джихадмобиль в составе: Филин за рулём, Самоха за пулемётом и Лёд рядом с Филином – выезжает в город за какой-то надобностью. И в районе краеведческого музея попадает в сильную аварию.

Джихадмобиль восстановлению не подлежит. Самоха получает множественные травмы, но тяжёлых нет – отделывается сравнительно легко. Он единственный не попадает в больницу надолго.

Филин крепко прикладывается головой к стойке. Лёд вылетает из машины и, упав, сильно повреждает позвоночник.

Поэт снова остаётся без напарника.
P. S.

Лёд (слева) и Поэт

Глава 13. Снова Металлист: 2 комментария

  1. В тексте опечатка: «Большая армейская палатка с низу до верху забита картонными коробками с одеждой.» Надо слитно — снизу доверху. Наречие.

Добавить комментарий