Глава 20. «Грады»

Первое время после «Градов» взвод находится в подавленном состоянии.

Командиром взвода назначают Пазика. Он организовывает какие-то выезды, какие-то дежурства. Это немного приводит мозги в порядок и отвлекает от мыслей. Но не полностью и не всех.

В эти дни – кроме дежурств и выездов – разведка почти безвылазно находится в онкологии. Кто-то смотрит фильмы на ноутбуке или на видике, кто-то слушает музыку в телефоне, кто-то слоняется по коридорам, кто-то – например, Поэт – тупо спит почти каждую свободную минуту.

Несколько человек поначалу идут писать рапорта на увольнение. Но видно, что они мнутся.

  • Хотите – пишите сейчас, без проблем, – говорит один из кадровиков.

Пришедшие в нерешительности молчат.

  • Есть вариант, если хотите. Отдохните – приходите через три дня, если не раздумаете. Сразу подпишем всем желающим.

Разведчики уходят, и через три дня не возвращается никто.

  • Как ты понял? – спрашивают кадровика в столовой.
  • Что тут понимать? – смеётся кадровик. – Война – это наркотик.

***

Тело Наёмника забирают из морга областной больницы. Электричества в городе нет, холодильники в морге не работают. Запах стоит ужасный, с подветренной стороны подойти к зданию практически невозможно.

За телами уже приехало несколько машин из разных подразделений. Ополченцы выносят гробы с телами погибших товарищей. Видно, что на ходу некоторым становится плохо.

Тело Наёмника привозят в «Зарю».

Нужно что-то решать с отправкой тела домой.

В городе находят и срезают нетронутый оцинкованный рекламный щит. Вакула где-то берёт инструменты, вырезает из щита нужные детали и паяет гроб, который надевают поверх деревянного.

Вакула наглухо запаивает оставшийся шов.

Андрей находит средства и транспорт. Балу и Вереска отряжают на сопровождение гроба.

В одном из караванов, идущим ночью какими-то просёлочными дорогами из окружённого Луганска, автомобиль с гробом благополучно проходит линию фронта и уходит во Фрязино.

***

Во взводе – свадьба. Женится Белый.

Согласно законам военного времени, офицер, занимающий должность, начинающуюся с майорской, имеет право регистрировать брак.

Штамп в паспорте не ставится, но молодожёнам выдаётся справка, и соответствующие записи делаются в документации подразделения.

Андрей расписывает Белого и его невесту – блондинку, которую до этого дня никто или почти никто из взвода не видел.

  • А разводить комбат может? – интересуется Поэт после того, как Андрей делает записи в какой-то штабной книге, поздравляет молодых и выдаёт им справку.
  • Нет. Только расписывать.
  • Это точно?
  • Точно.
  • Жаль.
  • А что?
  • Да раз так, ничего уже.
  • Ты что, тоже жениться надумал?
  • Да уже нет.

***

Джихадмобиль пока что стоит на автодворе. Пулемёт сняли и отнесли в оружейку взвода, но Филин ещё не вернулся и заниматься Джихадмобилем некому.

Поэт – в то время, когда не спит и не дежурит – лежит на балконе на составленных стульях, курит, пьёт купца и слушает «Шокинг Блю».

Странное состояние, отстранённое и не столько подавленное, сколько пришибленное. Не проходит ощущение, что часть сознания заняли «Грады».

Неожиданно это ощущение материализуется.

***

После того, как город попадает в кольцо, в «Заре» остаётся один человек, который умеет наводить «Грады» – Архимед. С которым Поэт был ещё в фильтрационном взводе.

На «Градах» сложная математика – по сравнению со ствольной артиллерией. Это вызвано тем, что у РС (реактивного снаряда) два участка траектории – активный и пассивный. Любая ракета по-разному ведёт себя тогда, когда идёт на двигателе, и тогда, когда идёт уже по инерции.

Архимед знает, что Поэт учился на прикладной математике, и сам пытается переманить к себе Поэта.

Особенно Архимед активизируется, когда узнаёт, что Джихадмобиль подбит, водитель ещё не вернулся и будущее передвижной огневой точки неясно.

Мотив Архимеда становится Поэту ясен чуть позже.

Оказывается, во «Взводе БМ» (так в «Заре» называется подразделение «Градов») изначально было два СОБа.

(СОБ – старший офицер на батарее, во «Взводе БМ» «Зари» СОБы занимались командованием на огневой позиции, расчётами, ориентированием и наводкой батареи. По армейским меркам – выполняли работу командиров огневых подразделений, собственно СОБов, вычислителей и топогеодезистов).

СОБами были Архимед и Макс.

За несколько дней до того, как разведку накрывают «Градами» под Хрящеватым, «Зарёвские» градовцы на выезде попадают под миномётный обстрел.

Прилёт мины, к сожалению, очень качественный. Гибнут Макс, дядя Рома и Ваня. Пятеро ранены.

Архимед из СОБов остаётся один. И если экипажи выезжают по очереди, то Архимеду приходится ездить на каждый выезд и работать самому.

Экипажи «Градов» в онкологии живут отдельно, СОБы – отдельно. Похоже, ещё и одиночество давит Архимеду на психику.

Поэту интересно научиться работать на «Градах» – попав под «Грады» на асфальте, Поэт не начинает меньше любить свой автомат, но особо остро понимает, что время сейчас такое, когда стрелковое оружие уже решает не всё.

Хотя Кэп по-своему прав: один из самых чистых источников неразбавленного адреналина – это прямой автоматный бой. Особенно в городе.

***

Поэту не очень хочется идти на «Грады» к Архимеду, но, с одной стороны, нужно что-то решать – если и дальше тыняться по коридорам и ждать Филина, крыша может съехать окончательно.

С другой – когда узнают, что Поэт когда-то учился на математика, его уже особо не спрашивают. На «Грады» – и всё.

Перед Поэтом ставятся две задачи. Первая – следить за тем, чтобы с головы Архимеда не упал волос. По крайней мере, как минимум, до тех пор, пока Поэт сам не научится рассчитывать и наводить.

Вторая – собственно, максимально быстро научиться самому.

Была ещё одна задача, но и первых двух вполне хватало, чтобы вариантов у Поэта не оставалось.

Поэт пишет на Комбата рапорт с просьбой перевести его во «Взвод БМ» на должность старшего офицера на батарее.

  • Идём, Серёга, – Архимед вечером заходит за Поэтом.
  • Ага, сейчас, – отвечает Поэт.

Поэт прощается с разведкой, собирает вещи и через систему заброшенных, засыпанных выбитыми стёлами коридоров, идёт с Архимедом в комнату СОБов «Градов», расположенную в той же онколонии, на том же втором этаже, на противоположном конце здания.

***

Через пару дней в комнату к Архимеду и Поэту заглядывает молодая романтичная журналистка (сочетание странное, но это именно так) по имени Аня.

Аня – очень серьёзная барышня, одетая в какие-то околоармейские брюки с кучей накладных карманов и синий кашемировый свитер.

Бандану журналистка Аня завязывает на голове так, как завязывали косынки комсомолки из старой производственной кинохроники.

В руках Аня держит раскрытый ноутбук.

  • Я статью о вас написала, – скромно начинает Аня. – Будете смотреть перед тем, как я отправлю её в редакцию? Может, что-то подправить захотите?
  • Конечно! – Архимед и Поэт подскакивают с коек, на которые за несколько минут перед этим упали после обеда.

Журналистка Аня с тихой гордостью протягивает ноутбук.

Архимед с Поэтом садятся на койку, Архимед ставит ноутбук на колени и оба склоняются к экрану.

Поэт, которому до войны приходилось работать редактором газеты, пробегает глазами первое предложение: «Одетые, как оборванцы, ополченцы, коварно вынашивали планы мести миномётчикам…» и понимает, что дальше, в принципе, можно не читать.

Судя по вытянувшемуся лицу Архимеда, у него такое же впечатление.

  • Что-то не так? – начинает что-то подозревать журналистка Аня.
  • Ну да… – пытается тактично ответить Архимед.
  • Аня, давайте заменим первую фразу, – Поэт пытается оставаться серьёзным.
  • Что там нужно заменить? – гордость журналистки Ани, похоже, тихо улетучивается.
  • Можно её вообще выбросить?
  • Совсем, что ли?
  • Целиком.
  • Да, пожалуй, не только её… – также тактично подхватывает Архимед, не отводя взгляд от экрана.

Похоже, журналистке Ане уже приходилось сталкиваться с конструктивной критикой со стороны тех, о ком она писала свои опусы. Глаза Ани не то, чтобы наливаются слезами, но уже подозрительно блестят.

Губы Ани бледнеют и поджимаются в жёсткую линию.

  • Ах, так… Если не нравится, да я вообще могу о вас не писать!
  • Мы можем твёрдо на это рассчитывать? – не выдержав, брякает Поэт.

Журналистка Аня хватает ноутбук и вихрем уносится из крыла, в котором живут СОБы.

С тех пор журналистка Аня тщательно старается обходить при встрече и Архимеда, и Поэта. И коротко здоровается только в крайнем случае, если совсем уж сталкивается нос к носу.

Журналистка Аня таки тиснула свой шедевр. Хорошо, что хоть в чём-то прислушалась – планы по-прежнему «вынашивались», но перестали быть «коварными», и «оборванцы» превратились в «бомжей».

Спасибо хоть на том.

***

Поэту достаётся буссоль покойного Макса.

Буссоль в «Заре» пока что – редкость огромная. Трясутся над каждой. Также большая проблема – найти нормальную треногу. Деревянные никуда не годятся, если честно. А металлические – почти такая же редкость, как и буссоль.

С тех пор у Поэта остаётся трепетное отношение к буссоли. Когда во время зачистки Дебальцево подразделение, в котором в тот момент служит Поэт, захватывает дом, из которого ушли украинцы (и, как говорят местные, наёмники из Европы), первое, что бросается в глаза – обилие буссолей.

У украинцев в каждом доме, где они находятся, есть пункт для корректировщика. Где-то в городе стоит миномётная батарея, украинцы, увидев ополченцев, сразу бросают угол, вычисляют координаты и передают их миномётчикам.

Миномёт в городоском бою – очень эффективное оружие. Во-первых – он может стрелять через дома, во-вторых – неясно, откуда ведётся огонь. Эхо шарахается между домами, и определить направление можно только очень приблизительно.

Остаётся только, заслышав свист мин, падать за скамейки и бордюры или бежать в подъезды.

Захватив здание после украинцев, ополченцы даже теряются, видя, какое великолепие им достаётся.

БК – безлимит полный. Помещения, в которых нет окон (туалеты, ванные и т. д.) заложены цинками, ящиками и «Мухами» практически до потолка.

Цинки также стоят вдоль всех стен, поднимаясь до уровня подоконников. За цинками лежат гранаты со вкрученными взрывателями, на некоторых даже сведены усы. Чтобы сразу можно было выбрасывать из окон.

Повсюду валяются спальные мешки, ящики с сухпаем и прочее имущество. Уходя, украинцы уносят только тела, оружие и рации.

Главное для артиллериста – «уголок» корректировщика.

Возле одного из окон стоит канцелярский стол со стулом. На столе – тетради с записями, калькулятор с крупными кнопками, ручки и карандаши.

Возле самого окна – буссоль на треноге. И – штук шесть запасных буссолей в коробках под окном.

Это был первый раз, когда буссолей у ополчения становится больше, чем треног.

Поэту достаётся поначалу буссоль без треноги, но затем Шарпей дарит ему треногу, которая попадает к Шарпею без буссоли. Поэт даже не сразу верит своему счастью.

Ещё в Дебальцево Поэту удаётся разжиться бронежилетом.

Машина с трупами, которую украинцы бросают, уходя с высоты, по кругу завешана «брониками». Поэт связывает какие-то верёвки и проволоки, ложится за пригорком (на случай растяжки) и сдёргивает бронежилет.

Вернувшись из Дебальцево с буссолью на треноге и бронежилетом, Поэт чувствует, что жизнь удалась.

Сняв в Луганске координаты нескольких крупных объектов, Поэт тщательно вычисляет поправку для буссоли и крупными цифрами чёрным маркером пишет попаравку на корпусе.

Трофейную буссоль Поэт не сдаёт в подразделение, как это делают некоторые, а оставляет её себе. Во время боевых буссоль лежит в машине, между боевыми – стоит дома на почётном месте.

***

Перед тем, как Поэт уходит на «Грады», Пазик дарит ему артиллерийский круг АК-3 (тоже редкость огромная) с линейкой.

Офицерская сумка у Поэта есть уже давно. Раньше она лежала в Джихадмобиле – в ней была только туристическая карта Луганской области. Теперь сумка понемногу комплектуется так, как нужно.

Кто-то в разведке разживается компасом и подгоняет его Поэту – вместо того, который у Поэта на заводе отжал Сирано.

Архимед дарит Поэту GPS-навигатор. В гражданские приборы изначально вносится ошибка – чтобы они не стали слишком лёгким пособием для корректировщиков. Архимед сразу предупреждает, что ошибка в этом навигаторе уже известна – плюс 120 метров по оси «X».

Навигатор показывает координаты по «X», «Y» и высоту над уровнем моря – в общем, всё, что нужно. Странность только одна: почему-то на экране отображается сначала координата по «Y», и только затем по «X». Но это уже мелочь.

Навигатор туристический, хороший, на двух батарейках. Вроде водонепроницаемый и противоударный, но проверять, естественно, никто и не собирается.

Поэт трепетно носит навигатор на шее на паракорде.

***

Таблицы стрельбы – ещё одна ценность. У Архимеда только один потрёпанный экземпляр, где можно взять ещё – никаких мыслей нет.

Поэт в штабе копирует всю книгу, пробивает листы дыроколом, вставляет их в пластиковую обложку и провязывает всё это дело шнурком. Согнутая вдвое, эта конструкция отлично помещается в офицерскую сумку.

Эти таблицы стрельбы будут служить Поэту верой и правдой ещё очень долго.

***

Архимед – грамотный парень, программист по образованию и по профессии. На своём ноутбуке он пишет программу для расчёта огневых задач для «Градов».

Программа предназначена для устройств, работающих под Андроидом.

Программа Архимеда рабочая – в свободное время Архимед с Поэтом считают задачи вручную и проверяют их на смартфоне Архимеда.

Расхождений нет. Максимум – один прицел или одна тысячная. То есть то, что вылезает на округлениях.

  • Серёга, давай смартфон, поставим программу и тебе.
  • Я бы рад. Но смартфона нет.
  • Как нет?
  • Вот так.

По «Заре» кидают клич, что градовцам срочно нужен любой смартфон под Андроидом. Готовы выменять на что-нибудь, но нужен действительно для дела и срочно.

Лишнего или запасного смартфона ни у кого нет. Но разведчики, по-прежнему воспринимающие Поэта, как своего, где-то находят детскую игровую приставку размером с ладонь, работающую под Андроидом.

Архимед соединяет ноутбук и приставку USB-кабелем и закачивает программу на игровую приставку.

Отныне на приставке, в разделе «Игры», между «Рыбками» и «Шариками» есть ярлык «БМ-21». На выездах Поэт считает огневые задачи, между выездами – иногда играет в «Рыбки» или «Шарики».

Сейчас Поэт, как СОБ, укомплектован полностью. В его офицеской сумке есть всё, что необходимо для работы. С этой сумкой он будет воевать больше полугода.

***

Саму сумку много позже, в конце 2015 года, из машины в Луганске ворует какая-то тварь.

Нет, чтобы убедившись, что денег и мобильного телефона в сумке нет, бросить её на виду возле машины – такие случаи бывали, и воры обычно так и поступали – тварь уносит сумку с собой.

И офицерская сумка, и арткруг с линейкой, и компас, и таблицы стрельбы запасные у Поэта, выросшего в хозяйственных днепропетровских традицях, уже есть. Так что эта потеря – досадна, но не более.

Но вот навигатор, отработавший Бог знает сколько выездов, уходит без следа, и другого у Поэта нет.

Увидев на российском сайте цену на подобный навигатор, Поэт понимает, что навигатора у него долго ещё и не будет.

Поэт без особой надежды пишет заявление в полицию. Карты-пятидесятки в сумке не было, поэтому ничего секретного в деле нет – всё остальное продаётся на блошиных рынках, таблицы стрельбы уже есть в Интернете.

В полиции обещают помочь и очень убедительно побеседовать с теми, кто ворует у ополченцев во время войны. Но сразу предупреждают, что дело, скорее всего, «глухое».

Полицейские говорят, что никто в уголовной среде хвастаться таким «достижением» не станет – открутят голову сами «коллеги».

Так и получается.

Зачем твари понадобились таблицы стрельбы, арткруг и навигатор – Поэту так и неясно.

Но хотелось бы встретиться и задать на эту тему пару неудобных вопросов.

***

Единственное, что у Поэта остаётся от старой офицерской сумки – это аго «артиллерийский» талисман. Подарок Архимеда – самодельный пусковой ключ от «Града», сделанный из латунной трубки подходящего диаметра.

Такими сейчас пользуются градовцы ополчения – других всё равно нет.

С одной стороны на трубке сделаны пропилы, с другой – напаяна рукоятка из латунной пластинки. Место соединения и рукоятка крепко обмотаны чёрной изолентой.

В день кражи, хоть навигатор был в сумке, ключ-талисман висел у Поэта на шее на куске паракорда, рядом с другим талисманом.

Второй талисман – личный жетон офицера, который воевал в Великую Отечественную и прошёл всю войну без единого ранения, вроде бы только с контузиями.

Ещё один талисман – фотография этого офицера, серьёзного подтянутого капитана, кавалера одрена Красной Звезды – лежит у Поэта в документах.

***

Архимед обучает Поэта в беседке перед входом в онкологию. Они выходят с буссолью, таблицами стрельбы и калькуляторами. Сначала крутят буссоль, затем Архимед достаёт записи со старыми вычислениями и даёт Поэту одну задачу за другой.

Напротив беседки – церковь. Службы продолжаются всё время боевых, в этой церкви отпевают погибших ополченцев.

В это, возможно, нелегко поверить: в онкологию иногда прилетает во двор, в корпусах посечены стены и выбиты окна – но в само здание церкви не попадает ни один осколок.

Дважды контуженные мозги Поэта со скрипом учатся новому, но Поэт мотивирован, как никогда в жизни. Увидев столько жертв украинской артиллерии и побывав под «Градами» сам, Поэт очень хочет вернуть долг с процентами.

Архимед видит это настроение «Всех порвать!» и время от времени тормозит Поэта.

  • Серёга, спокойнее. Не кипи так.
  • Что «не кипи»? Тех же западэнцев подержать бы под артиллерией хотя бы неделю, без света и воды, как наши живут. Чтобы прочувствовали на своей шкуре.
  • Забей. Наше главное оружие – математика и гуманизм.

Поэту эта позиция поначалу кажется странной. Впрочем, со временем его отпускает.

***

Священник из церкви также видит раздёрганное состояние Поэта, и однажды заходит в беседку.

  • Обучаетесь? – судя по общению, Архимед и Священник уже знакомы.
  • Обучаемся.
  • Пожелайте мне удачи, – обращается Поэт к Священнику.

Священник крестит Поэту голову и что-то быстро говорит – похоже, какую-то короткую молитву.

Поэт в Бога верит, но в церковь ещё до войны ходил от случая к случаю. Даже не по праздникам и не на службы, а когда чувствовал, что хочет зайти.

Была и «своя» любимая церковь – Поэт даже не знал, какого патриархата, Киевского или Московского.

Поэт старался заходить в церковь, когда там было как можно меньше людей, ставил свечки, читал про себя короткие молитвы и думал.

В церковь в онкологии (сейчас фактически – батальонную) Поэт заходит всего несколько раз. Также, как и раньше – когда чувствует, что ему это нужно.

Иногда – пообщаться со Священником, иногда – просто так.

Со временем Поэт вдруг чувствует, что от общения со Священником ему действительно становится легче.

И в мозгах, и на сердце.

Поэта отпускает, и он начинает осознавать, что на войне нужно стараться причинять минимально необходимое зло.

***

Если несколько дней, в которые Поэт обучается, выездов немного – один-два за день, то затем начинается «карусель». Один выезд следует за другим, иногда между ними – двадцать-тридцать минут разницы.

Экипажи бээмок (БМ-21 – «Град») на выезды ездят по очереди, а Архимед с Поэтом – каждый раз. В такие дни Архимед и Поэт не моются и не бреются, приехав с выезда, ставят в угол буссоли и падают на койки, не раздеваясь и даже не разуваясь.

Во-первых – Поэту ещё всё в новинку, во-вторых – на психику давит ответственность.

После выезда бээмки едут на перезарядку и заправку, а СОБы стараются хоть чуть поспать.

Зачастую только-только удаётся провалиться в полусон – сразу следует «Грады, подъём, цель пришла!»

По дороге на автодвор Поэт иногда заходит на склад к Танечке и Танюшке и выпрашивает у них пару новых носков из гуманитарки.

В машине, на ходу Поэт стягивает берцы, старыми носками обтирает ноги и пару минут их проветривает, растопырив пальцы. Затем надевает чистые носки (это – праздник!), обувает берцы, старые носки выбрасывает где-нибудь по ходу.

Едят Архимед с Поэтом от случая к случаю. Когда – в батальонной столовой, когда – в штабе. Нередко они приезжают не по графику, и им дают то, что есть.

Впрочем, Поэту в эти дни есть особо и не хочется.

***

На выездах «Грады» сопровождают уже не другие подразделения «Зари», а военная комендатура. В каком-то смысле это проще – комендачи действуют слаженно, и у них есть возможность выделить людей столько, сколько нужно.

Украинские СМИ взахлёб рассказывают, что ополченцы стреляют из города потому, что таким образом прячутся между мирными жителями.

Объяснение, на самом деле, гораздо более простое – город находится в кольце, и выехать из него, минуя украинские блок-посты и позиции, почти невозможно.

Да и вряд ли украинцы выпустят заряженные «Грады» ополчения.

Всего в городе – несколько точек, с которых можно стрелять в нужных направлениях так, чтобы не попасть в дома или не мешали деревья и линии электропередач.

Каждая точка давно известна украинцам, и каждый выезд – это ещё и загадка на интуицию, откуда стрелять.

Эту загадку решает Архимед.

Например, прилетает цель. Архимед и Поэт бегут на автодвор, там уже прогревают бээмки. Возле ворот «Зари» уже находятся комендачи.

Архимед садится в машину к головной машине сопровождения, Поэт зачастую садится с ним. Например, по этой цели можно достать с трёх точек.

  • Едем на вторую, – говорит Архимед старшему машины.

Тот командует водителю, колонна трогается с места.

Архимед начинает «втыкать» – словно уходит в себя на несколько минут.

  • Нет, подождите, – говорит Архимед после паузы. – Едем на третью.

Споров не возникает – разворачиваются и едут на третью точку. Архимеду и его интуиции доверяют.

Приезжают на точку, разворачиваются. Архимед командует, Поэт больше на подхвате. Но цель считают оба – на всякий случай. Когда приходится ждать (стреляют по времени или по команде) – пересчитывают ещё и вручную.

Обычно расхождений нет. Максимум – один прицел по дальности или одна тысячная по направлению.

Всё готово. Сворачивают буссоли, комендачи садятся в свои машины и заводят двигатели.

«ЗАЛП!!!»

Эрэсы уходят с направляющих, Архимед с Поэтом любуются этой картиной (зрелище, нужно признать, завораживающее). Затем, когда все эрэсы ушли, они бегут в машину.

  • Ходу!

Колонна срывается с места.

И в это время иногда видно, как на ту точку, на которую по подсказке Архимедовой интуиции решили не ехать, прилетает когда полпакета, когда целый пакет из «Градов».

  • Ценят… – говорит кто-то из комендачей.

***

У ополчения – катастрофическая нехватка эрэсов. Туда, куда по нормам нужно было бы выпустить 200-250 штук, нередко отправляют 10-15, максимум 20. Просто чтобы отпугнуть – и, если повезёт, накрыть хоть кого-нибудь.

«Карусель» крутится, смешивая дни и ночи в одно целое. У Поэта откуда-то появляется маленький фонарик. Поэт идёт к Рыжей, просит у неё прозрачный лак для ногтей, и закрашивает лаком стекло фонарика.

Теперь фонарик даёт тусклый, слабозаметный пучок. Для ночной работы на позиции хватит, а больше – рисковано.

Мельканье фонариков на огневой – совершенно специфическое, и знающий человек в темноте увидит эту картину и сразу поймёт, что там происходит.

Увидит издалека – гораздо дальше, чем может стоять любое оцепление.

Поэт возвращает Рыжей лак.

  • Поэт, к нам назад не думаешь?
  • Не сейчас – так точно.

***

Однажды ночью, когда в «карусели» возникает пауза, Поэта вызывает Комбат.

  • Нужно с НШ съездить на Камброд, к Вакуле. Там неясно что сейчас. Едешь?
  • Понял. Еду.

НШ с Поэтом садятся в «Жигули»-«десятку» и едут через весь город.

Подразделение, которое сейчас возглавляет Вакула, находится в Камброде, в бывшей военной части. Устроено всё по уму и грамотно – и в военном плане, и в бытовом.

Есть такие командиры, которых высади с подразделением чуть ли не в развалинах – и они очень быстро организовывают полноценный, местами даже уютный быт.

Вакула – как раз из таких. У него начиная с КПП видно, что всё здесь так, как нужно.

***

НШ с Поэтом заходят в комнату к Вакуле.

  • Привет, – начинает НШ. – Что случилось?
  • Да ничего. Ложная тревога. Зря шухер подняли.
  • Ясно. Так что, мы едем назад?
  • Давайте хоть чаю попьём. Я уже сказал. Будете?
  • Будем, конечно.

Поэт во время разговора молчит и смотрит на Вакулу. Вакула изменился – он, здоровый, сильный, серьёзный мужик, стал словно легче и светлее.

Комнату освещает лампочка, но Поэту кажется, что вокруг Вакулы где-то на границе видимости дрожит лёгкое золотистое сияние.

  • Смотрите, накопали местные, принесли револьвер, – смеётся Вакула и достаёт из-под листа бумаги, лежащим на подоконнике, невероятно ржавое нечто.

Что это был за револьвер – можно только предположить по форме. Похоже на «Смит-Вессон», который был на вооружении в Российской Империи ещё до «Нагана». Но он настолько проржавел, что определить точнее тяжело.

Ствол разъеден чуть ли не до дыр, барабан – откровенно до дыр, рукоятка сгнила почти полностью, спускового крючка нет, от пружин и винтов остались только намёки.

Наверное, действительно царский «Смит-Вессон». Или что-то похожее, но с тех ещё времён.

  • На хрен он тебе? – смеётся НШ.

Вакула не обижается. Со странной, еле заметной грустью улыбается в ответ.

  • Пусть лежит. Будет радовать.

Повисает пауза.

  • Устал я, – неожиданно продолжает Вакула. – Сильно. Ты же знаешь – меня, кроме оружия, ничего не интересует. Хоть так…

Поэт пьёт чай и искоса смотрит на Вакулу. Нет, Вакула действительно кажется легче и светлее.

Похоже, что-то такое чувствует НШ.

  • Ладно, – НШ ставит кружку на тумбочку. – Поехали мы. Раз всё нормально.
  • Давайте, – Вакула протягивает руку.
  • Ты что, даже не проведешь?
  • На нужно сделать кое-что срочно, пойду отправлю людей.
  • Ну давай.

Уезжая, из части, НШ и Поэт неожиданно видят Вакулу ещё раз.

Он выходит к воротам, почему-то в одной тельняшке. Вакула держит над головой роскошный золотой аксельбант, показывает его НШ и Поэту и заразительно смеётся.

  • Вакула, – НШ даже высовывается из окна машины чуть ли не на полкорпуса. – Ты где это взял?
  • Нашёл в казарме, – смеётся Вакула.
  • На хрена они тебе?
  • Да просто так. Прикольно!

Машина выезжает за ворота. Поэт оборачивается и в последний раз видит, как смеющийся Вакула трясёт аксельбантом над головой.

***

У Поэта ещё с довоенных времён осталась привычка – когда он видит в жизни что-то странное, выбивающееся из происходящего, он невольно пытается найти объяснение.

«Аксельбант, – судорожно думает Поэт на обратном пути. – Аксельбант! Новый! Золотой! Что это значит?!»

Что это значит, стало ясно через день.

Для Вакулы аксельбант значил «Дембель».

Во время зачистки Хрящеватого, из которого наконец-то выбили украинцев, Вакула и Музыкант (первый взводный Поэта) выводят местных жителей, которых украинцы держали в подвале церкви.

В это время мина прилетает Вакуле и Музыканту прямо под ноги.

Оба гибнут на месте.

***

Позже украинцы, отступающие из Хрящеватого и аэропорта, скапливаются в Лутугино. Толпа получается внушительная.

Когда они, как умные люди, собираются для дальнейшего движения в плотную кучу, скопившуюся колонну накрывают артиллерией. Практически всей, что есть у ополчения.

У Поэта почти вся родня – в Лутугино. И по тому, как они объясняли, где их искать если что, он понимает, что это – совсем рядом с их домом.

Поэт отпрашивается у Архимеда и идёт к Комбату.

  • Что?
  • У меня почти все в Лутугино были. Два дня – ни слуху, ни духу. Можно мне машину на полдня? Я смотаюсь туда и обратно?

Андрей думает не больше секунды.

  • Где искать их, хоть знаешь?
  • Да. – Поэт называет адрес.
  • Бери «десятку», езжай. Только не сам – не нужно. Бабай с тобой поедет. Я его как раз в Жёлтое отправлять собрался. Заедете в Жёлтое, затем оттуда – в Лутугино. И без приключений.
  • Понял, спасибо!

Поэт пулей вылетает из кабинета и мчится искать Бабая.

***

В Лутугино Поэту ехать не приходится. Когда машина подъезжает к повороту на Жёлтое, у Поэта неожиданно пикает СМС в телефоне.

Бабай и Поэт от неожиданности аж подпрыгивают.

  • А, ну да! – с облегчением смеётся Бабай. – Здесь же связь есть!

Поэт вытаскивает телефон из разгрузки.

«Вам звонили… Перезвоните…»

Поэт холодной рукой набирает номер.

  • Привет! – жизнерадостно отзываются на той строне.
  • Привет… Как вы?
  • Нормально. В Луганск собираемся, на днях буквально.
  • Вообще как?
  • Да нормально, говорю же. Ты не поверишь, у нас тут два дня назад такое было!
  • Что?
  • Да технику разбомбили. Тряслось все.
  • Слышал…
  • Представляешь – на нашей улице только два дома не зацепило. Наш и ещё один. А соседский горел. Воды не было, вытаскивали уже последние запасы, тушили, как могли.
  • Представляю…
  • Ну хорошо, нам собираться нужно.
  • Пока.

Поэт по-прежнему холодной рукой убирает телефон в разгрузку и чувствует, как его начинает накрывать отходняк.

«Только два дома остаются целыми, и один – их… Господи, спасибо…»

Это – парадоксы войны.

***

«Взвод БМ» переезжает на другую территорию.

Дело сделано. Поэт идёт к Комбату с рапортом.

  • Что там? – спрашивает Андрей, увидев у Поэта в руках бумаги.
  • Рапорт.

Андрей смотрит на Поэта со странным выражением.

  • Что за рапорт?
  • «Прошу перевести меня из «Взвода БМ» в разведвзвод на должность стрелка».
  • Всё?
  • Всё. Блокада прорвана.
  • Научился хоть чему-нибудь?
  • Научился.
  • Хорошо. Что там ещё?

Андрей видит у Поэта ещё один рапорт.

  • Ещё рапорт.
  • А этот о чём?
  • Три дня отсыпных, можно?
  • Можно, – после паузы отвечает Андрей. – Где проводить есть?
  • В онкологии, в пустую палату залягу.

Снова пауза.

  • Оружие сдайте в оружейку, – говорит Андрей, отворачиваясь.

Андрей начинает говорить на «Вы». Плохой знак.

Похоже, Андрей решает, что Поэт сломался или перегорел, и хочет уйти под красивым предлогом.

  • Я во взводе в оружейку сдам? Чтобы не бегать потом за ним?
  • Хорошо.

Поэт выходит из кабинета Андрея, идёт через плац и дыру в заборе в онкологию. Поднимается на этаж.

На него смотрят удивлённые разведчики.

  • Поэт, ты чего, снова к нам?
  • Снова.
  • Опа-а-а, – тянет лыбу Змей. – А мы уже думали, кого на твой пулемёт сажать!
  • Я вам посажу. Только где тот пулемёт…
  • В оружейке. И Филин уже с Пулей на автодворе Джихадмобиль делают. Вот-вот закончат.
  • Удалось спасти, что ли?
  • Да. Повозились, но удалось.
  • Значит, я вовремя.
  • Вовремя.
  • Пазик, – Поэт подходит к командиру взвода. – Я отсыпных три дня выпросил…
  • Оформил? – настораживается педантичный Пазик.
  • Да, рапорт у Комбата уже.
  • И перевод оформил?
  • И перевод.
  • Ну, и где отсыпаться будешь? Есть куда ехать?
  • Ну не в Днепропетровск точно.
  • Я думаю! – смеётся Пазик. – Так всё-таки?
  • Да здесь. На третьем этаже в «отсыпной».

Пазик секунду молчит.

  • Что? – спрашивает Поэт.
  • Ствол… – мягко говорит Пазик.
  • Да, конечно.
  • Отлично! – оживившись, Пазик быстро открывает оружейку (бывшую кладовую со шкафами).

Поэт ставит автомат в шкаф – впервые за последние месяцы.

  • Только не выдавай никому, кроме меня. Я ведь здесь, рация есть. Если шухер, маякнули – я сразу сюда.
  • Конечно, – с облегчением говорит Пазик. – Подожди, а если шухер сразу? А у тебя отсыпные?
  • Какие на хрен отсыпные? Как я спать буду, если вас поднимут?
  • Хорошо, – улыбается Пазик.

Поэт сгребает постель, идёт на на третий этаж в «отпускную» – палату, в которой проводят увольнительные те, кому нужно по возможности отлежаться.

Стелет на кушетке постель и, не раздеваясь, падает. Натягивает одеяло, только начинает проваливаеться в сон – и подпрыгивает от неожиданного скрипа двери.

В дверном проёме стоит улыбающийся Филин.

  • Поэт, ты правда к нам вернулся?
  • Правда, Филин, правда.
  • Поэт, идём пожрать. Мы с кухни картошки с тушёнкой принесли. Классно приготовили девчонки, кстати! Жирная, наваристая!
  • Филин…

Поэту ещё дико хочется спать, но в то же время он чувствует, что в желудке предательски заурчало.

  • Вот именно! – Филин радуется, как воспитатель в детском саду, увидевший у подопечного аппетит. – Идём пожрём, потом спи на здоровье!
  • Ну идём.
  • Ты, кстати, надолго тут прохлаждаться решил?
  • Филин, ты не охренел? Это ты меня спрашиваешь?
  • Да ладно, я шучу.
  • Три дня.
  • Ну, с запасом.
  • Что с запасом?
  • Мы с Пулей УАЗик почти доделали. Завтра, максимум – послезавтра утром, иди работу принимать.
  • Хорошо.
  • Только это… – Филин замолкает.
  • Что «это»?
  • Я на этот раз пулемёт обратно поставил на стойку. Ну, как раньше был. Ничего?
  • А на хрена? Тачанка прикольная была.
  • Да ну её, эту тачанку. Нефартовая она получилась. И Наёмник, и вообще…
  • Ну, сделал, так сделал.
  • И ещё – я «Валгаллу» вашу закрасил. Говорил вам с Наёмником – не нужно Царство Мёртвых вспоминать.
  • В смысле «закрасил»?
  • Краской. И «Родина» написал. Получилось «Родина ждёт героев». Так правильно.
  • Ну, закрасил, так закрасил.
  • Поэт! – скалится Филин и на ходу неожиданно обнимает Поэта за плечо. – Наконец-то ты вернулся! Я знал, что так и будет, так и сказал: «Никого за пулемёт на наш УАЗик не пущу. Только Поэта!»
  • Ну, спасибо.
  • Поэт, наше дело – на УАЗике гадов бить. «Грады» им оставь. Мне ведь рассказывали. Тебе что, на Хрящеватом «Градов» мало было?
  • Да не, нормально. Хватило.
  • Вот и отлично. Поэт, ты вернулся!
  • Куда же я без тебя.

***

С «Градами» был связан один эпизод, в который тяжело было бы поверить, если бы его показали в фильме. Создателей фильма обвинили бы в неправдоподобности сюжета.

Но тогда события происходили именно так.

***

Дело происходит в июле. Украинцы через Передельск выходят на Красный Яр и Вергунку.

Вергунку держит батальон «Леший», вооружённый, как и почти всё ополчение на тот момент, в основном стрелковым оружием. Украинцы наступают при поддержке бронетехники и артиллерии.

Лешие какое-то время сдерживают наступающих украинцев, затем с боем начинают отступать в сторону Луганска.

В штабе ополчения принимают решение все имеющиеся силы бросить для ликвидации прорыва в районе Вергунки.

***

В «Заре» поднимают всех, кто есть. «Заря» – батальон, укомплектованный на тот момент немного лучше других подразделений. Кроме стрелков, на Вергунку выдвигают миномётную батарею и два «Града» – из двух, которые уже есть в наличии.

Бой идёт весь день, затем ситуация становится критической. Боекомплект – на исходе, миномётчики уже расстреляли весь запас мин, для «Градов» осталось восемьдесят эрэсов – по одному пакету на установку.

Украинцы продолжают теснить ополчение.

В Вергунку отправляют вообще всех, кто есть в городе. На дамбе и в самой Вергунке оборудуют укрепрайоны.

***

Кэп со своими выдвигаются в Красный Яр. В «Заре» остаются пост на КПП, разведка и два заряженных «Града» с экипажами под командованием Архимеда – последний резерв.

Вечером уже почти ожидают прорыв украинцев в город. Андрею поступает приказ убрать «Грады» из расположения «Зари» и спрятать их где-нибудь.

Андрей не успевает вывести «Грады», как приходит информация о том, что украинцы в Вергунке пошли на очередной штурм. Одновременно передают координаты основной части украинской группировки.

В штабе ополчения происходит короткое заседание. Всем ясно, что последние резервы – «Грады» – трогать нельзя, и всем ясно, что если украинцы войдут в город, от «Градов» уже будет мало толку.

Выхода нет – принимается решение один пакет отправлять на украинцев.

  • Вызовите Архимеда, – говорит Андрей.

Через пару минут в штаб вбегает Архимед.

  • Держи, – Андрей протягивает Архимеду листок с координатами. – Один пакет – туда.
  • Понял!

Архимед выбегает из штаба.

***

Архимед выводит один «Град» на ближайшее место, откуда можно стрелять в указанном направлении.

Рассчитывают огневую задачу и наводят «Град» быстро, но очень тщательно. Понимают, что шанс небольшой, но и другого уже не будет.

Залп!

Наблюдателя там уже нет, но похоже, что залп удачный – наступление украинцев захлёбывается.

***

  • Архимед! – зовёт Андрей вернувшегося Архимеда.
  • Да?
  • Пустой «Град» прячь в посадке, оставляй на охране экипаж.
  • Понял.
  • Второй – выводи из батальона, выбирай себе позицию, разворачивайся и жди указаний.
  • Понял!

Архимед бежит командовать.

***

Уже темнеет, с Вергунки докладывают, что украинцы пока не суются.

В штабе начинают чувствовать облегчение, но рано – наблюдатель докладывает, что в районе аэропорта формируется колонна техники в сторону Луганска.

У ополчения в направлении аэропорта – только наблюдатели. И с Вергунского направления никого снимать нельзя.

В «Заре» готовятся встречать наступление. Часть разведки готовится встречать украинцев в самом Луганске, часть отправляют на выезд из Луганска в сторону аэропорта.

По дороге из аэропорта есть участок спуск-подъём, похожий на тот, который был под Металлистом. Там определяют место для засады – чтобы встречать украинцев, если они двинутся в город по этой дороге.

Конечно, в городе встречать было бы проще для обороняющихся, но если украинцы зайдут в город – ночью! – то вести нормальный бой будет просто невозможно.

***

Финальная часть подготовки – в «Заре» вооружают штаб.

Оружие получают все, даже Плотницкий с автоматом.

Документы быстро складывают в коробки. В это время в штаб со стопкой документов забегает Инна из отдела кадров.

Андрей секунду смотрит на Инну. Он видит, что что-то не так, и пытается понять, что именно. Затем понимает: Инна – без оружия.

  • Инна, где оружие?
  • У меня нет, не выдавали, – просто отвечает Инна.

Андрей вытаскивает из разгрузки пистолет и протягивает Инне.

  • Держи. Умеешь пользоваться?
  • Умею, – так же просто отвечает Инна.
  • Пользуйся. Если что.

***

Вбегает дежурный с листком в руках. На листке – координаты головы украинской колонны под аэропортом.

Снова происходит короткое совещание. Андрей предлагает накрыть колонну «Градом». Остальные пока колеблются.

У ополчения остаётся всего один пакет эрэсов. Но ясно, что если украинцы пойдут на город, засада – полвзвода разведки с РПГ-7 и «Мухами» в посадках по обочинам дороги – надолго их не задержит.

Пока идёт обсуждение, Андрей приказывает передать координаты Архимеду, чтобы тот навёлся и ждал команду.

Тянется тягучее ожидание, затем поступает сообщение от Архимеда – он готов.

Снова происодит короткое обсуждение с Плотницким. В любом случае выхода нет – принимается решение стрелять.

Уже совсем темно. Эрэсы с ревом, оставляя за собой огненные струи, уходят вверх-вперёд.

И снова тягучее ожидание.

  • Архимед, загоняй и второй «Град» в посадку, – командует Андрей.
  • Понял.

Подбегает дежурный.

  • Наблюдатели сообщают! Белке в глаз! Точно на голову колонне прямо на выезде из аэропорта! В десятку! Они обратно втянулись!

Позже Андрей рассказывает, что в тот момент ему вспоминаются строчки из песни Высоцкого: «Ответный залп на глаз и наугад – вдали пожар и смерть, удача с нами!..»

Всё. Теперь точно остаётся только ждать.

Долгое, долгое ожидание – выйдут украинцы из аэропорта во второй раз или нет. Наблюдатели докладывают каждые десять минут, доклады одинаковые – «Пока тихо».

Около трёх часов ночи окончательно становится ясно, что сегодня украинцы больше не сунутся.

***

В результате обе попытки наступления были отбиты. На Вергунке пришлось тяжело – у Кэпа есть раненые и погибшие, но там удаётся стабилизировать передний край.

В направлении аэропорта украинцам хватила одного пакета «Градов» на головы.

На месте засады по дороге в сторону аэропорта наутро устанавливают блок-пост – два БМП и два танка. Всё, что могут наскрести.

На какое-то время ситуация снова стабилизируется.

***

Если бы в каком-нибудь фильме показали, как ополчение двумя последними залпами из «Градов» останавливает наступления на город с двух направлений, никто бы не поверил такому фильму.

Авторов бы критиковали, и справедливо. В кино такого не бывает – такое бывает только в жизни.

Если бы украинцы в ту ночь пошли в наступление в третий раз, неясно, как всё могло бы закончиться для ополчения.

У ополчения уже оставались только «Мухи», РПГ-7, «Коктейли Молотова» и стрелковое оружие.

P. S. «Грады»

БМ-21 «Град»

 

Церковь напротив онкологии

 

Беседка, в которой Архимед обучал Поэта

 

«Валгалла ждёт героев»

 

«Родина ждёт героев»

 

Вакула

Глава 20. «Грады»: 7 комментариев

  1. Вот как может быть «чрезмерное зло» по отношению к укровермахту? Ну я понимаю что они (солдаты Донбасса) люди с оружием, это их выбор и убивая или хотя бы стреляя понимают что и по ним будут стрелять, но мирные люди, женщины, дети, пенсионеры — КАК можно считать «чрезмерным» ЛЮБОЕ зло причиненное тем кто их убивает?

  2. Улыбнуло : «В гражданские приборы изначально вносится ошибка – чтобы они не стали слишком лёгким пособием для корректировщиков. Архимед сразу предупреждает, что ошибка в этом навигаторе уже известна – плюс 120 метров по оси «X».Навигатор показывает координаты по «X», «Y» и высоту над уровнем моря – в общем, всё, что нужно. Странность только одна: почему-то на экране отображается сначала координата по «Y», и только затем по «X». » Эта ошибка очень похожа на поправку при переходе от системы координат WGS-84 (которая используется в GPS) к Пулковской системе координат 1942 года. Да и по оси «Y» откладывают широту, а по «Х» долготу.

  3. А мы, то есть вернее Автор и не убивает себе подобных! Он убивает мразей и выродков, которые пришли грабить убивать и насиловать женщин стариков и детей!!
    Нет не то что преступления в его действии, но даже и Греха, ибо — не корысти или лютости убивает, а во защиту малых и сирых.
    Нет с той стороны людей, любое гуманоидное существо крикнувшее СУГС и поднявшее оружие на мирных людей — перестает быть человек, далее это — «болезнь», «вирус», чисто зло которое подлежит изничтожить в кротчайшие сроки.

Добавить комментарий