Глава 4. Первые шаги

В «Зарю» подтягиваются новые люди. По одному, по двое, реже – группами.

Сегодня Поэт неожиданно остался в кубрике с Андреем – остальной взвод разошёлся по занятиям, Поэт почему-то задержался, и в этот момент вошёл необычно серьёзный Андрей.

  • Хорошо, что ты здесь, – говорит Андрей.
  • Почему? – удивляется Поэт.
  • Будешь здесь.
  • Буду, – Поэт по-прежнему не понимает, что случилось.
  • Ждём налёт. Я буду в штабе, будешь присматривать за оружейкой. Когда услышишь сигнал – давай в убежище. Закроешешь кубрик – и туда. Хотя и оружие оставлять…
  • Побуду здесь, – отвечает Поэт. – Ничего страшного.
  • Я сказал, бегом в убежище! – Андрей начинает злиться.
  • Не, – решительно отрезает Поэт. – Если в убежище вход завалит, оттуда хрен выйдешь. В крайнем случае выбегу на плац и лягу посередине – так больше шансов выжить, если здания начнут падать.

Поэт подходит к шкафу-оружейке и достаёт оттуда «свой» Андреев автомат. Пристёгивает рожок, вытаскивает из своей сумки два личных рожка и засовывает их в карманы джинсов.

Андрей недовольно морщится.

  • Чего ты боишься? – кивает он на автомат.
  • Умереть без оружия в руках, – серьёзно отвечает Поэт.

Они с Андреем ещё ни разу не разговаривали ни на тему политических взглядов, ни о религии, хотя Андрей, как командир, понемногу проводит подобные беседы со всеми бойцами. До Поэта очередь ещё не дошла, но здесь Андрей чувствует, что зацепил у Поэта что-то личное. Поэтому он молча отворачивается к окну.

В эту секунду открывается дверь в кубрик и входит Оружейник. За ним идут двое.

  • Змей, – представляется тот, кто идёт впереди.

Змей (не тот, с которым Поэт ездил на первый выезд, другой) – невысокий худой мужчина с короткой аккуратной бородкой и холодными цепкими глазами.

  • Чёрный, – продолжает Змей, показывая пальцем за спину на своего товарища.

Товарищ молча кивает.

Чёрный – смуглый, спортивный, коротко стриженный парень. Возможно, у Поэта включается паранойя, но Змей кажется ему уголовным авторитетом, а Чёрный – бандитом.

  • Мы из Донецка, – добавляет Змей. – Прибыли к вам.

Чёрный снова кивает.

  • Комбат сказал привести к вам. Все сейчас в убежище, пусть побудут с вами. Их проверили, всё нормально. Я пошёл, зайду чуть позже, закрою этажи, – медленно, с нажимом говорит Оружейник.

Оружейник выходит. У Андрея звонит телефон.

  • Слушаю, – отвечает Андрей.

Несколько секунд он слушает, затем выключает телефон и поворачивается к Поэту.

  • Я – в штаб. Будьте здесь. Проведи меня.

Поэт выходит за Андреем в коридор.

  • Если что-то начнётся, – негромко говорит Андрей, – выдашь им оружие. Но только после звонка мне.
  • Понял, – кивает Поэт.

Андрей быстро спускается по лестнице, и в это время над городом начинает выть сигнал воздушной тревоги.

***

Пока украинскую авиацию не посбивали (это произошло ближе к концу июля 2014-го), самолёты и вертолёты кошмарили город довольно часто. Иногда просто действовали на психику, а иногда, как, например, во время ракетного обстрела Луганской областной администрации, били тяжёлым вооружением по домам и блок-постам.

Люди сначала не верят своим глазам – те, с кем они вчера ещё могли переписываться в соцсетях, сегодня расстреливают город фронтовой авиацией (артилллерию ВСУ ещё не подтянули, и обстрелы жилых кварталов пока никто не может даже представить).

До этого дня Поэт не попадал ни под бомбёжку, ни под что другое, поэтому он и верит, и не верит в то, что опасность – реальная. Командование батальона воспринимает происходящее иначе, и когда начинают выть сирены, личный состав «Зари» уводят в убежища.

***

Сейчас сирены воют второй раз, Поэт, Змей и Чёрный сидят за столом и пьют чай, которым Поэт угощает гостей.

  • Нам нужно оружие, – Змей, вежливо улыбаясь, показывает взглядом на автомат Поэта, затем – на шкаф.
  • Выдам по приказу командира, – решительно отвечает Поэт вежливо подливает Змею чай.
  • Позвони ему? – настаивает Змей.
  • Сейчас, – отвечает Поэт.

Но позвонить Андрею он не успевает – Андрей звонит ему раньше.

  • Да? – говорит Поэт в трубку.
  • Выдай им оружие, – без предисловий говорит Андрей.
  • Точно?
  • Да. – Андрей отключается.

Поэт встаёт, достаёт из кармана ключ, который заранее переложил со шкафа, открывает шкаф и выдаёт Змею АК-74, а Чёрному – ПКМ.

Змей и Чёрный привычными движениями проверяют наполненность магазинов и досылают патрон в ствол. Видно, что они делали это уже много раз. Щёлкают предохранители.

  • Вы курите в кубрике? – спрашивает Змей, явно успокоившись.
  • Нет, – отвечает Поэт. – Можно выйти на лестницу, оттуда и кубрик будет виден.

Трое выходят на лестничную площадку, и Поэт почему-то поражается, впервые увидев этаж полностью совершенно пустым.

С утра было солнечно, но сейчас небо затянули тяжёлые низкие тучи, и вкупе с воющими сиренами и пустыми этажами это здорово давит Поэту на психику.

Снизу слышны стремительные шаги, и Поэт видит, как по лестнице через две ступеньки к ним летит Оружейник.

  • Вы хрена ещё тут делаете? – орёт он, задыхаясь.
  • Охраняем оружие, – ласково улыбаясь, отвечает Змей.
  • В убежище! – орёт Оружейник.
  • Мы здесь побудем, не переживайте, – так же ласково отвечает Змей.
  • Вы что, камикадзе?! – ещё громче орёт Оружейник.
  • Да, – спокойно отвечает Змей.

Это «да» неожиданно успокаивающе подействовало на Оружейника.

  • Хотите – оставайтесь, – хмуро говорит он. – Я закрываю этаж.

Вход на этаж закрывается железной решёткой с петлями, куда Оружейник сейчас собирается вставить тяжёлый амбарный замок.

  • Не нужно, – неожиданно для себя говорит Поэт. – Если придётся выносить оружие, решётку мы перелезем, а оружие будет доставать тяжело. Автомат пролезет, а СВД или ПКМ – ужё нет.

В подтверждение своих слов Поэт просовывает ладонь в щель между прутьями и показывает её ширину.

  • Да? – снова заводится Оружейник. – А когда вы уйдёте, где я тогда оружие буду собирать?
  • Мы не уйдём, – снова ласково улыбается Змей, и это снова действует на Оружейника успокаивающе.
  • Хорошо, оружие – под вашу ответственность.
  • Только нашего взвода! – возмущается Поэт. – От других оружеек у меня ключей нет и оружие там я не считал!

Оружейник, не ответив ничего, молча отворачивается и спускается по лестнице. Над Луганском снова звучат сирены.

Поэту страшно и весело одновременно, Змей слегка улыбается, а Чёрный тих и флегматичен, как буддийских монах.

  • Идёмте пить чай, – предлагает Змей. – Вы нас ещё угостите?
  • Угощу, – отвечает Поэт.

***

В этот раз бомбёжки или обстрела не было – самолёт покружил над городом и ушёл. Длилась воздушная тревога где-то час, и этот час Поэт провёл с Чёрым и Змеем за чаем и сигаретами.

Особо не разговаривают – Поэт не знает людей и на вопросы Змея отвечает односложно, чаще «Не знаю» или «Не видел». Автомат Поэт старается держать на коленях так, чтобы, если что, сразу снять предохранитель.

Увидев, что Поэт не настроен на разговор, Змей перестаёт расспрашивать о положении дел в батальоне и в Луганске и время только от времени вставляет короткие общие фразы – о Донецке, о том, как доехали и о том, где брали по дороге сигареты.

Чёрный за всё время не проронил не слова – просто сидит с ПКМ на коленях и смотрит в окно.

В коридоре слышится приближающийся шум – батальон выпустили из убежища. Первым в кубрик заходит Андрей.

  • Как вы? – спрашивает он у Поэта.
  • Нормально, – отвечает Поэт.

Поэту приятно – пока взвод сидел в убежище, он оставался в кубрике и охранял оружие.

Что-то похожее читается во взглядах тех, кто заходит в кубрик.

  • Хорошо, – кивает Андрей.
  • Оружие? – Поэт показывает взглядом на автомат и пулемёт, которые он выдал Змею и Чёрному.
  • Не сейчас, – неожиданно для Поэта отвечает Андрей. – Сейчас пройдёшь на автодвор (соседний с военкоматом двор, там располагается зарождающийся автопарк «Зари»), возьмешь у Юрьевича УАЗ и проедешь с ними (Андрей кивает на Змея и Черного) по блок-постам, где скажут.

Поэт ловит на себе чей-то завистливый взгляд, но не успевает заметить, чей. Он подходит к оружейке, берёт ещё два запасных магазина и отдаёт Андрею ключ.

  • Жду вас к темноте, – говорит Андрей Змею.

Он, похоже, узнал что-то про Змея – сейчас он общается со Змеем немного предупредительнее, чем до налёта.

  • Конечно, – улыбается Змей. – Мы поехали?
  • Езжайте. Поэт, если что – за старшего.
  • Конечно! – шире улыбается Змей.
  • Понял, – серьёзно говорит Поэт, – Будем к темноте.

Поэту не на сто процентов кажется, что Змей воспринял слова Андрея всерьёз, но Змей не подаёт виду, что не признаёт старшинства Поэта.

Чёрный молча встаёт, закидывает ПКМ на плечо и первым выходит из кубрика. Вторым, что-то негромко сказав Андрею, выходит Змей, третьим – Поэт.

***

Во время выезда Поэт внимательно наблюдает за Змеем. Поначалу он обращает внимание и на Змея, и на Чёрного, но Чёрный ведёт себя вообще никак – сидит на заднем сидении УАЗа и с ПКМ на коленях и смотрит в окно.

Змей сидит рядом с Поэтом и как-то незметно перехватывает на себя управление процессом.

Поэт, в общем, не возражает – во-первых, действия Змея не противоречат инструкциям, которые Поэт перед самым выездом получил от Андрея. Во-вторых – Змей реально знает, что нужно делать, и Поэт по ходу дела учится тому, как нужно организовывать выезд.

Первым делом они заезжают в магазин, где Змей покупает пак минералки и блок сигарет. Решение мудрое – Поэт так рвался на выезд, что вообще протупил взять с собой воду. Сигарет осталось полпачки, и если выезд затянется, будет дискомфортно – Поэт нервничает и курит практически одну за одной.

Без воды было бы совсем грустно (с подобным Поэт позже ещё столкнётся). Климат в Луганске по сравнению с Днепром – континентальный, ночью сейчас откровенно холодно, а днём – жёсткая, давящая жара. Поэтому даже в середине лета, выходя на сутки, нужно иметь с собой и запас воды, и тёплый бушлат.

Когда воду загрузили в УАЗ, Змей достаёт из рюкзака автомобильную карту, некоторое время рассматривает её, затем, привязавшись к местности, начинает подсказывать Поэту дорогу. Поэт снова злится на себя – такие карты, большие и подробные, продаются почти во всех киосках, и купить её, по идее, у Поэта должно было бы хватить ума.

  • Давай сейчас налево, теперь сюда… – негромко подсказывает Змей.

УАЗ петляет по Луганску и выползает в пригороды, похожие на те, через которые Поэт уже ехал во время первого выезда. Низкие дома с небольшими окнами, приземистые, словно придавленные заводские здания и проходные, заросшие бурьяном склады и промзоны, небольшие стихийные свалки и вообще неясно кем и зачем построенные сооружения непонятного назначения.

  • Теперь давай сюда и по трассе.

Поэт пожимает плечами, но молча крутит баранку.

«По трассе» получилось далеко – проехав через какое-то село, они неожиданно для Поэта выезжают на берег Северского Донца.

  • Поставь машину за деревьями, – говорит Змей.

Это Поэт уже и сам сообразил – он, проезжая просветы в растущих на берегу деревьях, прибавляет скорость, а когда останавливаются, прячет машину за деревьями или кустами повыше и погуще.

В этот раз они остановились возле пристани, от которой на другой берег натянуты толстые тросы. Поэт догадывается (потом догадка подтверждается), что перед ними – паромная переправа.

Поэт ждёт, что скажет Змей дальше, но Змей молча курит, и словно чего-то или кого-то ждёт. Совпадение или нет – но через несколько минут за поворотом дороги, идущей вдоль берега и время от времени теряющейся за кустами или деревьями, слышны голоса – и из-за кустов выходят мужчина и женщина с сумками.

Увидев УАЗ с людьми, они останавливаются и настроженно смотрят, вглядываясь сквозь лобовое стекло.

Змей выбрасывает окурок и выходит из машины. Он даже движется как-то… ненапряжно, что ли, умудрясь сразу вызвать у людей расположение. Поэт внимательно смотрит и пытается понять секрет Змея. Выходит Змей из машины, идёт к незнакомым людям – с автоматом! – а они уже искренне ему улыбаются.

И автомат – полномерное «весло» (АК-74 с нескладным прикладом) – Змей несёт вдоль тела, стволом вниз, чуть прижимая рукой, так что в движении оружие практически не видно.

Когда Змей подходит к людям, они видят автомат, но к этому моменту успевают проникнуться к Змею доверием настолько, что общаются с ним совершенно спокойно и естественно.

  • Здравствуйте, – слышит Поэт голос Змея. – Вы с той стороны?
  • Не, мы туда, оттуда мы позавчера, – отвечает женщина.
  • Видели что-нибудь интересное?

Поэту вопрос кажется немного странным, но мужчина и женщина начинают что-то рассказывать Змею.

Поэт перестаёт слушать и сидит, курит и рассматривая реку.

***

Когда Поэт учился в школе, Северский Донец был очень быстрой полноводной рекой, в которой во время купания сильно сносило течением. Он был судоходным – по реке ходили какие-то катера. Сейчас Донец, как и многие реки, сильно обмелел и не похож на себя прежнего, зато удивительно напоминает другую реку из детства Поэта – Айдар.

Года за три до войны Поэт проездом был в деревне и видел, что Айдар из небольшой, но быстой реки превратился в заросшую камышом медленную старую реку. Поэту тогда стало не по себе – он даже пожалел, что вернулся и увидел, во что превратилась страна детства.

Зато сейчас Донец выглядить точь-в-точь, как Айдар из детства Поэта. Поэт смотрит на реку, вспоминает лето в деревне, роскошную колхозную библиотеку, в которой он был чуть ли не единственным посетителем, и затем внезапно ему вспоминаются деревенские друзья.

«Интересно, что с ними? – мысли Поэта текут также неспешно, как воды Донца. – Иван, Хряк, Серёга-Минск… Блин! Это же кто-то из них сейчас может быть в Нацгвардии или вообще в батальонах!»

«Батальоны» – этим собирательным названием называют добровольческие батальоны, куда Порошенко и компания после переворота посгоняли майданную мразь. Возможно, на Майдане в Киеве люди были разные (Поэт не видел этот Майдан, судить не может), но в «батальонах» собрался такой контингент, что после попадания под власть «батальона» местные даже немцев вспоминают теплее.

«Защитники Украины», бывает, додумываются до таких вещей, до которых не додумались даже немцы. В остальном – всё одинаково. Наступают «батальоны» по немецким планам (возможно, потому, что в этой местности немцы подобрали оптимальный вариант действия), часто воюют под свастикой и сами себя называют нацистами.

Когда Поэт узнал, что укропы наступают по немецким планам, поначалу это показалось ему логичным. Местность здесь – степная, ровная, мостов, бродов или господствующих высот – раз, два и обчёлся, вариантов немного.

Но позже Поэту в голову пришла странная мысль – в какой-то момент ему показалось, что с Запада Украины поднялись призраки немцев, а с Востока – духи красноармейцев. И сейчас они вместе с живыми и посредством живых выясняют какие-то незавершённые ситуации.

«Если Иван в «батальоне», не хотелось бы Ивана встретить…» – всплывает следующая мысль у Поэта.

***

  • До свидания, спасибо! – Змей достаёт из кармана телефон. – Запишите, пожалуйста, мой номер. Если увидите что интересное – позвоните, пожалуйста!

Женщина вытаскивает из сумки мобильный телефон, очки, надевает очки и записывает номер Змея.

  • Ещё раз до свидания! – Змей приветливо улыбается собеседникам и идёт к машине.

Мужчина и женщина идут к берегу. Похоже, скоро должен быть паром.

Змей смотрит на Поэта и будто читает его мысли.

  • Это называется – работа с местным населением. Один из самых действенных методов сбора информации, – улыбается Змей.

Поэт молча кивает. Действительно, возразить нечего. Змей разворачивает карту.

  • Сморти, – обращается Змей к Поэту. – Сейчас нужно выехать сюда, здесь блок-пост. Давай выедем из села здесь, потом – сюда.
  • Пожрать бы, – впервые за всю дорогу подаёт голос Черный.

Поэт от неожиданности вздрагивает.

  • Поедим на въезде в город, – отвечает Змей. – Как раз по дороге к блок-посту.

***

Блок-пост находится на дороге, проходящей рядом с промзоной, над которой возвышается исполинское здание с красной звездой на крыше. Поэт, до сих пор не видевший шахтных сооружений вблизи, недоверчиво рассматривает здание.

Сделано добротно, но заброшено – многие окна выбиты, краска на звезде облезла.

Змей и Чёрный, видимо, насмотрелись на подобное, или ещё что – Змей о чём-то негромко разговаривает с мужчиной в серой футболке и цветной бандане с охотничьей «вертикалкой» в руках.

Чёрный, съевший по дороге пару беляшей под магазинный кофе в неизменном пластиковом стаканчике, чуть откинулся на сидении и снова не издаёт ни звука.

  • Нет, их ещё не было, – говорит Охотник, отвечая на вопрос Змея, который Поэт прослушал.
  • Когда? – спрашивает Змей.
  • Не знаю, завтра, возможно.
  • Пропустите их?
  • Да, конечно. Позвоню тебе.
  • Звони, буду рад, – улыбается Змей.

Поэт ненавязчиво рассматривает блок-пост.

***

Эти сооружения, выполнявшие в начале войны не очень понятные функии, к середине лета 2014-го местами стали реально опорными пунктами, на которых держали оборону, куда свозили раненых, где хранили запасы боеприпасов, еды, воды и медикаментов.

Некоторым блок-постам за то лето досталось больше, чем иным дотам или классическим опорным пунктам. Один из особо впечатливших Поэта – блок-пост в посёлке Металлист (на котором погибли журналисты Корнелюк и Волошин).

Блок-посты постоянно укрепляют, но позже их кроют артиллерией так, что новые укрепления очень быстро становятся похожими на старые. Блок-пост под Металлистом к осени 2014-го выглядел так, словно выдержал не одно сражение. Хотя, по сути, так оно и было.

Измолоченные здания (заправка, пост ГАИ) и бетонные блоки, порванные рекламные билборды, дорожные знаки и отбойник между полосами шоссе, расщеплённые деревья и асфальт, густро изрытый воронками от мин и снарядов – чем ближе к блок-посту, тем гуще.

В общем, все блок-посты похожи. Основа их – заграждения из бетонных блоков, разложенные на дороге согласно правилам фортификационного искусства – или согласно настроению строителей. Мешки с песком, так разрекламированные в то время СМИ, тянут только на вспомогательные детали, так как защищают максимум от некрупнокалиберного пулемёта.

Люди на блок-постах…

***

На блок-постах, которые выставляла «Заря», ротация людей происходит постоянно – когда есть возможность менять, конечно. Но «Заря» в некоторых вопросах – больше исключение, чем правило среди Луганских батальонов 2014-го.

Плотницкий, первый комбат, в прошлом – кадровый военный, и с первых дней заводит в батальоне армейский порядок. Патрушев, второй комбат – также до войны был офицером, и также наводит армейские порядки – сначала во взводе, затем, когда становится комбатом – в батальоне.

Поэта, как и многих, поначалу жутко бесят построения, поверки и прочая, как называют это между собой ополченцы, «уставщина». Только значительно позже, когда Поэту самому пришлось командовать людьми, он понял, что практически всё, что делалось – делалось правильно.

Поэт понимает, что очень часто именно «уставщина», пусть и не всегда жизненно необходимая, может превратить лихое вооружённое бандформирование в не менее лихое, но боеспособное подразделение.

Люди, прошедшие школу «Зари», часто чувствовали себя немного странно, попадая в другие подразделения – также, как поначалу и люди из других подразделений, попадавшие в «Зарю».

На «Зарёвских» блок-постах ротация при возможности происходит постоянно, согласно графику. Есть блок-посты, выставленные другими подразделениями, как там – Поэт только слышал. И ещё есть блок-посты, на которых народ как поселился, так и живёт бессменно. На подобном блок-посту сейчас находятся Поэт, Змей и Чёрный.

***

Блок-пост быстро обрастает бытом и хозяйством. Пока командир руководит процессом и набирает к себе добровольцев, толковый старшина (если есть) организовывает всё остальное. Где-то сзади в кустах или под деревьями появляются туалеты, сколоченные из снарядных ящиков, приволоченных откуда-то дверей и досок, если старшина так себе – затянутые целлофаном.

Неизвестно откуда возникает кухня. Полевая, армейская – мечта, но в начале войны редкость, поэтому нередко печь складывают из кирпичей прямо на блок-посту. Сколачиваются длинный стол и лавки, из домов (своих и чужих) притаскиваются скатерти и посуда, на ближайших деревьях появляются рукомойники.

И над всем этим на постоянных Донбасских ветрах развеваются флаги. Российские, георгиевские, казачьи, андреевские, советские, флаги ЛНР (в Донецкой области – ДНР). Бывают ещё варианты, главное – чтобы флаг не являлся украинским.

Проезжающие через блок-пост люди часто оставляют продукты – от картошки и круп до колбас и консервации. Часто завозят минералку – паками и сигареты – блоками. В начале войны живётся на блок-постах неплохо, и люди подтягиваются и вливаются в коллектив.

Поэт незаметно рассматривает людей.

***

Что на блок-постах, что в ополчении в начале войны костяк составляют люди 35-45 лет – те, кто застали СССР, те, кто помнят, что было и видят, что стало, и те, кто ещё в состоянии носить оружие.

Конечно, уже с начала есть исключения – как молодые парни, лет по 20, так и старики за 60 (один из таких, гранатомётчик Дед-Шухер, стал легендой ополчения ещё в 2014-м). Но костяк – 35-45 лет.

Что отличает этих людей от остальных? Поэт смотрит, и не может понять.

Как получилось, что одни упорно сидят дома и «хозяйнуют» до последнего, другие бегут в Россию и садятся на шею реально гостеприимным россиянам, а третьи берут в руки двухстволки и (неясно откуда взявшиеся) автоматы и организовывают блок-посты и батальоны новой Республики?

В ополчение часто идут маргиналы – это правда, но это не вся правда. В ополчение нередко идут люди, имевшие на начало войны неплохие должности, неплохие зарплаты и даже свои предприятия и производства. Теперь они не расстаются с оружием и спят в казармах батальонов или в землянках на блок-постах.

Что в них «такого»?

***

  • Будете борщ? – Поэта от мыслей отвлекет плотная улыбчивая женщина в полувоенной форме.

Такие женщины есть на каждом блок-посту и в каждом батальоне. Они нередко занимаются хозяйством – готовкой, уборкой, но в то же время нередко берут в руки оружие. К своему удивлению Поэт ближе к середине лета узнал, что женщины нередко стреляют не хуже, а то и лучше мужиков.

Кстати, единственная барышня из разведвзвода – Рыжая – на стрельбище отстрелялась так, что многие парни возмущённо плевались и смотрели в небо.

  • Лук, чеснок будете? – женщина улыбается ещё шире.

В руках она держит металлическую миску, полную густого наваристого борща. От борща валит такой пар, что у Поэта из желудка словно исчезают съеденные по дороге беляши, и он судорожно глотает слюну.

  • Буду, спасибо! – радостно отвечает Поэт.
  • Гм, – подаёт голос с заднего сидения Чёрный.

Запах борща заставил его забыть об обычной сдержанности.

  • Сейчас принесу, – кивает женщина, и ставит миску, предназначенную для Поэта, на капот.

Но поесть не удаётся.

  • Вертолёт! – кричит лопоухий белобрысый парень, выскочивший из-за бетонных блоков.

«Гарнизон» блок-поста привычно бросается врассыпную. Видно, что у каждого есть своё, давно знакомое и давно оборудованное место – за развилкой дерева, в амбразуре между бетонными блоками, в окопчике, обложенном мешками с песком и заполненными землёй патронными ящиками.

Охотник с двухстволкой бежит мимо УАЗа.

  • Прячтесь, – кричит он. – Вертолёт!

Действительно вдалеке слышен шум вертолёта.

Поэт, у которого моментально улетучиваются все мысли, вылазит из-за руля, становится за ближайшее более-менее толстое дерево и кладёт автомат на развилку.

Чёрный деловито вылазит из машины и идёт к бетонным блокам. Проходя мимо стоящей на капоте тарелки, он втягивает широко раздувшимися ноздрями запах борща и тяжело вздыхает. Подходит к блокам, опускается на одно колено, ставит сошки на выступающий блок и щёлкает предохранителем пулемёта.

Змей стоит чуть в стороне, курит и, прищурившись, внимательно смотрит туда, откуда раздаётся шум ветролёта.

***

В этот раз обошлось – вертолёт не стал кошмарить блок-пост, только покружил в нескольких километрах и ушёл. Народ облегчённо выдыхает и собирается к столу.

Позже Поэту доводилось видеть, как вертолёты обстреливают блок-посты. Поэт видел, как люди с блок-постов отстреливаются из автоматов и двухстволок – это от боевых-то вертолётов, которым даже пулемёт не причиняет вреда! – но всё равно не уходят.

После первого же подобного случая лёгкое пренебрежение, которое Поэт поначалу испытывает к «гарнизонам» на блок-постах возле передовой, испаряется навсегда.

***

Борщ пахнет восхитительно, но есть Поэту уже расхотелось. Змей тоже отказывается, зато Чёрный отрабатывает за всех.

Он молча съедает две здоровенных тарелки «с гущей» борща – под сало с горчицей, лук, чеснок и ароматный чёрный хлеб – и запивает это великолепие пол-литровой кружкой крепкого чая.

Чёрный встаёт из-за стола, берёт с лавки ПКМ и вежливо целует в щёку повариху.

  • Спасибо, красавица! – говорит Чёрный с невинным лицом.

Женщина млеет.

  • Поехали, Казанова! – ухмыляется Змей. – Пора уже!

Он поворачивается к Поэту.

  • Пора ведь?
  • Пора, – с облегчением говорит Поэт.
  • Заезжайте! – кричит Охотник, поднимая голову от тарелки.
  • Заедем через пару-тройку дней. Если что, он, – Змей показывает на Поэта, – сам заедет.
  • Угу, – кивает Охотник и возвращается к еде.
  • Мы приедем, – говорит Чёрный поварихе, поворачивается и первым идёт к УАЗику.

Змей щелчком выбрасывает окурок и поворачивается к Поэту.

  • Поехали, командир? – и хрен поймёшь, всерьёз он или с подколом.

Поэт молча кивает и залезает на водительское сидение.

***

Ещё раз Поэт пересёкся со Змеем, Черным и – неожиданно для себя – с Малым через несколько дней.

В тот день практически весь батальон был где-то на выезде. Поэт, который накануне отпрашивался в город до 9.00, возвращается и узнаёт, что в 8.00 разведку (и всех остальных) подняли по тревоге и отправили неизвестно куда.

Поэт немного психует, что ему никто не позвонил, но потом успокаивается – интуиция подсказывает, что сегодня боевых без его участия вроде бы не будет.

Поэт поднимается в кубрик и ставит чайник. Затем включает телевизор.

«Пить чай – и спать», – думает Поэт.

В батальоне непривычно тихо, даже как-то жутковато, зато есть шанс выспаться.

В эту секунду распахивается дверь в кубрик и в комнату входит Андрей. Лицо у него серьёзное.

  • Ты приехал?
  • Естественно. В 9.00.
  • Это хорошо.
  • Чего хорошего? Все на выезде, хоть бы позвонил кто!
  • Ничего страшного. Там ничего не будет, похоже, а выезд у вас будет здесь.
  • В смысле?
  • Сейчас ожидается прорыв колонны бронетехники из аэропорта. Набрали всех, кто есть, ты – четвёртый. Давай к штабу (на тот момент – комната в здании столовой батальона).
  • Оружейка пустая? – возмущается Поэт.
  • Мой автомат в штабе.

Андрей выходит. Поэт берёт свой подсумок, запирает кубрик и быстро спускается по лестнице, перебегает плац и останавливается возле двери в столовую.

Там уже стоят Змей, Чёрный и Малой. У Змея – автомат и РПГ-7, рядом – сумка с запасным выстрелом. У Чёрного – ПКМ, у Малого – РПК.

Андрей выходит из штаба и протягивает Поэту автомат, два своих магазина и свою гранату (Ф-1, Поэт после «забыл» вернуть её Андрею и оставил себе).

«Чтобы остановить колонну техники – маловато», – думает Поэт. Настроение у него мрачноватое, невзирая на радость от дармовой – как он уже решил для себя – гранаты.

Андрей словно читает его мысли.

  • Всё равно больше никого нет, – говорит Андрей. – Будем выкручиваться теми силами, что есть.
  • Выкрутимся, – улыбается Змей. – Есть у меня одна мысль.

***

Если стоять лицом к воротам военкомата – расположению «Зари» – слева от батальона располагается областной онкодиспансер, а справа – что-то вроде автохозяйства военкомата, смесь разграбленной автобазы и заброшенного заводоуправления. За забором автохозяйства (дальним от батальона) находится тротуар и улица Оборонная, по которой и должна, по идее, идти техника из аэропорта.

Оборону на Оборонной «великолепная четвёрка» (как про себя уже называет сборное «подразделение» Поэт) занимает согласно плану Змея.

В одном из небольших зданий автохозяйтва, выходящих на Оборонную, Поэт, Чёрный, Змей и Малой пробираются сквозь выбитые двери и перевёрнутую мебель и поднимаются на второй этаж. В угловой комнате разбито окно, возле окна стоят стол и два тяжёлых сейфа.

  • Сейфы сдвинем, – негромко говорит Чёрный Змею.

Сейф тогда ещё кажется хорошей защитой, хотя для крупнокалиберного пулемёта БТР он представляет преграду не прочнее, чем бумага.

Возможно, Чёрный об этом уже знает, но всё равно ничего лучше нет.

Пыхтя от натуги, четверо сдвигают сейфы ближе к окну. Затем ставят стол в дальнем углу комнаты, на стол кладут пару найденных мешков с песком. Под занавес Чёрный прикатывает из соседней комнаты неплохое кресло, которое чудом не забрали до него.

Чёрный устраивается на кресле, раздвигает сошки ПКМ и ставит пулемёт на стол. Позиция получилась неплохая – пулемёт находится в дальнем углу, ствол из окна не торчит, вспышек выстрелов не будет видно из-за мешков и сейфов.

Да и укрытие какое-никакое есть.

  • Всё, я здесь, – говорит Чёрный.
  • Хорошо, – кивает Змей. – Идёмте.

Поэт и Малой выходят за Змеем на улицу.

  • Теперь тебя нужно пристроить, – говорит Змей Малому.
  • Я себе уже нычку нашёл, – довольно отвечает Малой. – Во-он там.

«Во-он там» – это в самом углу автохозяйства, за кирпичным забором на углу Краснодонской и Оборонной.

Там расположена заброшенная (как и всё здесь) волейбольная площадка. От неё остались только слабо намеченные контуры, две стойки для сетки и высоко – на уровне 2 или чуть больше метров – сидение для судьи.

Малой забрасывает РПК за спину и резво взбирается на судейское сиденье.

  • Я здесь буду! – торжественно говорит он. – Тут как раз через забор улицу видно, а через листья (кирпичный забор увит каким-то вьющимся растением) меня никто не увидит.

Мысль, в общем, не лишена логики, но Поэту кажется, что он видит в ней изъян. Поэт открывает рот, чтобы сказать Малому, что с этого «трона» его скинет отдачей при длительной стрельбе – и закрывает. У Поэта ещё остаётся осадок от первой встречи с Малым и Котом.

В конце концов, Малой сам нашёл себе позицию, не Поэт же её предложил.

  • Хорошо, – говорит Змей и снова улыбается. Похоже, ему в голову тоже пришла мысль об отдаче. – Остались мы, идём.

Поэт и Змей выходят на угол Оборонной и Краснодонской.

***

  • Будем торговать лицами, – улыбается Змей.
  • Не понял? – переспрашивает Поэт.

Змей щурится от яркого Солнца и рассматривает снующих вокруг людей. Рабочий день, почти всё – как до войны.

  • Видишь, сколько людей здесь?
  • Вижу.
  • Максимум через 10 минут кто-нибудь отзвонится в аэропорт. Пусть скажут, что здесь ждёт прорыва патруль.
  • Патруль – это мы! – у Поэта улучшается настроение.
  • Естественно. В аэропорту знают, что в батальоне уже больше сотни человек, какое у нас оружие – они могут только догадываться. Пусть считают, что весь личный состав поднят в ружьё и ждет их приезда. И пусть знают, что мы их дожидаемся прямо на подходах.

После этих слов Змей ставит РПГ на хвост возле входа в здание (где сидит Чёрный), и рядом со входом опирает на стену сумку со вторым выстрелом.

  • Если действительно прорыв? – спрашивает Поэт.
  • Тогда отстреливаем два выстрела – если успеваем, и уходим через забор. Оттуда уже работаем из стрелкового.
  • Понял, – улыбается Поэт.
  • Умеешь снаряжать выстрел для РПГ? – серьёзно спрашивает Змей.
  • Нет.
  • Смотри.

Змей быстро показывает Поэту, как заряд крепится к выстрелу.

  • Как только видишь, что я беру РПГ, бежишь к сумке, скручиваешь второй выстрел и подаёшь мне, как только я выстрелю первый. Я перед выстрелом гляну назад, но и ты следи, чтобы тебя там не было – ни дай Бог попадёшь под выхлоп, сожжёт на хрен до костей.
  • Понял. А сейчас что?
  • А сейчас – торгуем лицами.

***

По тротуару ходят люди и недоуменно косятся на двоих перед входом в магазин аккумуляторов. Змей стоит возле сумки с запасным выстрелом, облокотившись на стену, улыбается, смотрит людям в глаза и курит одну за одной.

Заряженный РПГ переставили почти на середину тротуара.

Поэт напустил на себя грозный вид и ходит туда-сюда по тротуару возле самой дороги. Поэт, выбегая из кубрика, ещё прихватил чью-то каску и свои большие тёмные очки, и они помогают производить нужное впечатление.

Сейчас Поэт вызывающе беспечно ходит почти что в прикиде Терминатора – каска (тогда в «Заре» их было мало), тёмные очки, форма-«стекляшка», пятнистая разгрузка, почти забитая рожками, в руках – автомат.

Из специальных карманов разгрузки демонстративно торчат запалы двух Ф-1, прикреплённые кольцами к коротким шнуркам с карабинами. Это для того, чтобы одной рукой доставать гранату и тем же движением выдернуть кольцо.

Вид у Поэта, судя по лицам людей, впечатляющий, но в полной  мере насладиться собственной крутостью Поэту немного мешает иногда возникающая мелкая дрожь в коленях.

Возможно, поэтому Поэт, как и Змей, курит одну за одной.

«Торговля лицами», как оказалось – занятие увлекательное, но время практически стоит на месте. Змей молчит и курит, Чёрного вообще не слышно, не видно, Поэт, как заводной, ходит туда-сюда и только Малой немного разряжает ситуацию.

Проходящим девушкам он кричит со своего трона «Эй, красавица!» и затем ржёт, глядя сквозь листву на то, как девушки вертят головами и ищут источник комплимента.

***

Прорыва в тот день не было. Батальон съехался часа через два после начала «торговли лицами», и прямо с грузовиков бойцы разбежались по своим точкам обороны. На выезде не было ничего, и все были рады хотя бы такому адреналину.

«Великолепной четвёрке» адреналина хватило с избытком, поэтому они собираются возле штаба с таким ощущением, что разгрузили пару грузовиков стройматериалов.

  • Спасибо, – серьёзно говорит Андрей и жмёт каждому руку.
  • Пожалуйста, – отвечает за всех Змей.

Змей, Чёрный и Малой расходятся по своим подразделениям.

  • Ты в кубрик? – спрашивает Андрей Поэта.
  • Я бы поспал, – честно отвечает Поэт.
  • Иди спи. Скажешь, что я снял тебя до завтра со всех нарядов.

Поэт кивает, отдаёт Андрею автомат и быстро идёт в казарму, пока Андрей не спросил про «забытую» гранату.

Возле самого входа в казарму Поэту кажется, что он слышит возмущённый голос Андрея, но он делает вид, что не слышит, и шустро скрывается за дверью.

В конце концов, Андрею, с его возможностями, гораздо легче, чем Поэту, «нарыть» себе новую гранату.

«Что к ополченцу попало – то пропало!» – уже засыпая, вспоминает Поэт девиз батальонного мародёра Монгола.

***

Этот случай произошёл за несколько дней до выезда со Змеем и Чёрным.

  • Поэт, зайди к комбату, – серьёзно говорит Андрей.

Андрей вообще – человек без эмоций, но сейчас Поэт чувствует, что Андрей серьёзен более, чем обычно.

    • Что-то случилось?
  • Ничего. Мы наблюдали за тобой, теперь он с тобой поговорить хочет.

Поэт быстро собирает автомат, который чистил на столе в коридоре возле кубрика, ставит его в шкаф-оружейку и идёт мыть руки. Моет, умывается (чтобы выглядеть представительнее) и быстро переходит через плац к столовой.

Когда входишь в столовую батальона, прямо по коридору проходишь в само помещение столовой, а слева, сразу возле входа – дверь в кабинет из двух небольших комнат. Здесь находится комбат «Зари».

Так заведено с начала, когда комбатом был Плотницкий, и так продолжается и дальше, когда комбатом становится Андрей. В дальнем краю плаца находится двухэтажное здание, в котором достаточно кабинетов и в котором располагаются различные службы батальона, но кабинет комбата почему-то как был с самого начала в столовой, так и остаётся до тех пор, пока существует батальон «Заря».

Поэт стучит в дверь.

  • Войдите! – кричит Плотницкий.

Поэт толкает дверь и входит.

  • Разрешите? Вызывали?

Поэт проходит через первую комнатку, играющую роль крошечной приёмной, и попадает во вторую, чуть больше размером. Слева от входа – обычный диван, на котором лежит подушка и одеяло. Слева возле окна – шкаф с документами. Справа возле двери – несколько стульев, справа у окна – тяжёлый советский сейф.

Прямо напротив двери стоит коричневый полированный стол, за которым сидит Плотницкий.

  • Заходите, – Плотницкий быстро поднимает глаза на Поэта. – Присаживайтесь, одну секунду.

Плотницкий что-то пишет в ежедневнике. Поэт присаживается на стул возле стола и видит на столе у Плотницкого днепропетровскую газету «Семь дней», в которой он когда-то работал журналистом.

Газета была неплохая, хоть и районная исполкомовская малотиражка. Коллектив газеты был дружным, смотрел на жизнь приблизительно одинаково, поэтому часто выпускал актуальные материалы. В этом номере газеты была статья Поэта о дивизи СС «Галичина», которую они умудрились выпустить в 2009-м году.

Президентом Украины тогда был Ющенко, первая волна дурного национализма была как раз на подъёме и, пока президентом не стал Янукович, редакторшу и Поэта за эту статью в исполкоме жрали на каждом заседании.

Этот номер Поэт взял с собой, когда ехал в Луганск, чтобы показать, кто он.

***

Плотницкий заканчивает писать и поднимает взгляд на Поэта.

  • Я прочитал вашу статью, – говорит Плотницкий, тяжело глядя в глаза Поэту.

Поэт внимательно наблюдает. Непохоже, чтобы Плотницкому сильно понравился материал.

После всего, что было, Поэт было решил, что он уже стал полноправным членом батальона, но сейчас Поэт понимает, что только в данный момент будет принято окончательное решение.

  • Вы очень мягко описали их, – Плотницкий кивает на газету. – Почему?
  • Иначе бы меня просто не напечатали. Это был Днепропетровск, там всё иначе, чем здесь.
  • Получается, вы солгали? – Поэта этот вопрос даже немного выбивает из колеи.
  • Нет, – вдруг находится Поэт. – Говорю же, там люди живут иначе. Благодаря тому, что удалось напечатать, смог донести хоть часть правды. Те, у кого были мозги, увидели то, что должны были увидеть. Дальше они могли найти информацию сами.

Плотницкий думает. Поэт понимает его сомнения и, хотя они неприятны, но неизбежны – с той стороны просто обязаны засылать «казачков» в Луганск вообще и в «Зарю» в частности. Ну, а Поэт очень хорошо подходит для этой кандидатуры.

Плотницкий явно колеблется, и Поэт боится сказать лишнее слово. Поэтому в кабинете ненадолго повисает тишина.

В это время раздаётся стук в дверь и входит Особист.

  • Беседуете, Игорь Венедиктович?

Особист улыбается своей странной улыбкой, в которой не поймёшь, какие эмоции скрываются. Человек вроде бы и улыбается, а вроде бы и думает о тебе хрен знает что.

  • Беседуем, – отвечает Плотницкий.
  • Решение принимаете? – чуть шире улыбается Особист.
  • Думаю, – неожиданно для Поэта откровенно отвечает Плотницкий.
  • Возьмите его, – говорит Особист.

Поэт от неожиданности вздрогнул. Плотницкий, похоже, тоже не ожидал от Особиста такого совета – он подозрительно смотрит сначала на Особиста, затем – на Поэта.

  • Возьмите, – улыбаясь, но серьёзно говорит Особист.
  • Думаешь? – спрашивает Плотницкий.
  • Да, – кивает Особист. – Уверен.
  • Уверен?
  • Возьмите, – повторяет Особист. – Под мою ответственность. Пусть служит.

Поэт не понял в тот момент и не узнал позже, чем он так глянулся Особисту, что тот второй раз «вписался» за него. К Особисту в «Заре» прислушиваются, поэтому его мнение оказалось решающим как при поступлении Поэта в батальон, так и при принятии окончательного решения Плотницким.

  • Идите, – Плотницкий протягивает Поэту газету. – Служите.
  • Я читал, хорошая статья, – улыбается Особист.

Плотницкий пожимает плечами, но не говорит ничего. Поэт берёт газету и встаёт со стула. Ему приятно – он понимает, что только сейчас его по-настоящему взяли в «Зарю».

Поэт останавливается возле двери и поворачивается к Плотницкому. Тот уже начинает о чём-то говорит с Особистом.

  • Да? – прерывается Плотницкий.
  • Можно считать, что я принят?
  • Да, – твёрдо говорит Плотницкий. – Вы приняты. Служите. Мы верим, что вы не подведёте.
  • Он не подведёт, – кивает Особист. – Я ему верю.
  • Я не подведу, – говорит Поэт.

Плотницкий кивает.

  • Скажете командиру взвода, что вы прошли собеседование. И пусть сейчас зайдёт ко мне.
  • Есть.

Поэт выходит из кабинета и в два огромных шага вылетает на крыльцо.

Поэт чувствует, что на плац, на людей и на казарму он смотрит как-то иначе. Его приняли окончательно.

P. S. Тем временем на Украине

Взвод

 

Взвод. Слева направо:
Лютый, Лёд, Андрей, Бабай, Поэт

 

Северский Донец

 

Одно из сообщений укроСМИ о «полном разгроме» ЛНОБ «Заря».
За лето 2014-го таких сообщений было штук 10, если не больше:

 

Типичный блок-пост весны 2014-го

 

Типичный блок-пост середины лета 2014-го

 

АРСЕНАЛ
С этим арсеналом Змей, Чёрный, Малой и Поэт должны были встречать колонну бронетехники из Луганского аэропорта:
РПГ-7 + 2 выстрела. 1 шт. — у Змея

 

АК-74 — 2 шт. У Змея и Поэта

 

РПК-74. 1 шт. — у Малого

 

ПКМ. 1 шт. — у Чёрного

 

Граната «Ф-1». 4-8 шт. — по 1-2 у каждого

 

МЕСТО:
Окно на втором этаже, закрытое фанерой. Тогда за ним был Чёрный

 

За этим забором, покрытым зеленью, на волейбольном кресле сидел Малой

 

Тогда магазин был открыт. Слева от двери стояла сумка с запасным выстрелом, справа — Змей. Снимок сделан с точки, которая была средней точкой маршрута Поэта

 

Плотницкий и Особист

Добавить комментарий