Глава 8. Пост

• Поэт, что сегодня вечером дежуришь?

Поэт отворачивается от шахматной доски, на которой фигуры Финна уже почти устоили «котёл» королю и ферзю Поэта. Дизель своим вопросом отвлёк Поэта от обдумывания хода – и, в то же время, немного отсрочил неизбежный в этой партии разгром.

• Да, вроде бы. В ночь возле входа.
• Ну его на фиг, – говорит Дизель. – Хватит, вчера подежурил. Кобра уже ругается.

***

Дежурить в данное время – одно из основных занятий спецов и разведки. Выезды бывают нечасто, а охранять территорию нужно постоянно. Днём хватает поста возле главных ворот (Тимур и Лёша), а ночью любая ситуация может закончиться неясно чем.

Подойти к воротам и перебросить во двор гранату – несложно, бросить гранату в окно казармы, которая расположена возле забора – тоже несложно.

Поэтому ночью добавляются посты. Пост Лёши и Тимура усиливается парой человек, вторые ворота – слева от главных ворот – тоже охраняются нарядом.

По одному наряду ставятся на оба входа в казарму (один ближе к одним воротам, второй – ближе к другим). Ещё один наряд осматривает территорию вдали от казармы.

Через плац от казармы – штаб. Там находится всё управление батальона, кроме комбата (его кабинет – в здании столовой). За штабом – ещё не полностью расчищеный хлам, баня, которую никак не могут запустить, туалет, «губа», спецовский самодельный душ, низкие сарайчики, забитые канцелярским барахлом, и забор.

За забором – какие-то строения, с которых перелезть на территорию батальона – было бы желание.

Многие зарёвцы ещё не совсем понимают, что именно начинается в Луганске. Регулярные обстрелы «Зари» из миномётов ещё впереди.

Сначала будут пристреливаться в радиусе четырёх кваратов, раздалбывая дома и кроша случайных прохожих.

Затем радиус составит три квартала, два, один – и в результате иногда до восьми-десяти раз в день мины (позже – гаубичные снаряды) будут ложиться совсем рядом, время от времени – прямо на территорию.

Это – впереди. Те, кто стоят у истоков – управление батальона – изначально понимают, что в любой момент возле забора может оказаться человек с автоматом или гранатомётом.

Он может расстрелять группу людей или выстрелить здание, и никто его не найдёт – да и искать некому.

Поэтому к охране территории относятся серьёзно.

Вдоль дальних заборов весёлые отмороженные сапёры (они все такие, наверное, специальность сказывается) ставят растяжки. Первым на растяжке подрывается батальонный щенок, но умудряется остаться живым и по-прежнему весёлым.

За жизнерадостность и фарт щенка называют «Сепа» (сокращение от «Сепаратист»).

Сапёры получают втык (по-хорошему – не за что, табличка «Мины» была, но Сепа её не читал).

Растяжки обновляют. И регулярно выставляют посты.

***

Поэт как-то вписывается в ночные посты возле входа в казарму. Первые разы Андрей или Дизель устраивают внезапные проверки, но убеждаются, что Поэт и его напарники (когда – Финн, когда – Бес, реже – ещё кто-нибудь) не спят.

После этого по принципу «что работает – не трогай» Поэта ставят в наряд регулярно.

Поэт происходящим доволен. Приятно осознавать, что он приносит пользу, пускай пока что очень условную. Но так на жизнь смотрит практически весь взвод – первыми в «Зарю» приходят идеалисты.

Возможно, в это тяжело поверить, но в первом составе разведки «Зари» не было ни одной пьянки. Каждый понимает, зачем он сюда пришёл, и тому, кто надумал бы употребить хотя бы до появления запаха, свои же оторвали бы голову.

Бывает, разведчики ругаются за то, кто сегодня идёт в караул – вакансий обычно меньше, чем желающих. Поэт рад, что по-тихому нашёл свою первую нишу, и что его отправляют в караул не реже, чем через день.

***

Один из приказов для караульного – не пускать в казарму того, кого он не знает. Люди в батальоне ещё знают друг друга плохо, поэтому ночью стараюся никого не выпускать.

Совсем без выходов на улицу не получается – нормальный туалет находится аж за штабом. Того, кому приходится выйти, провожают лучом фонаря до туалета и таким же манером – обратно.

В позапрошлое дежурство Поэт под утро не пропускает Кобру – высокого худого кавказца, который идёт в казарму под самое утро. В общем, к Поэту вопросов нет – не знаешь человека и не знаешь.

Неясно, чем бы закончилась ситуация, но тут очень кстати к посту выходит Андрей – он привёл смену чуть раньше, чем обычно.

• Не пропускает? – чуть улыбается Андрей.

Кобра молчит и мрачно смотрит на Поэта

• Ну я не знаю, кто это, – Поэт видит, что Андрей хорошо знает человека.

Кобра – командир роты. Но разведка – отдельный взвод, в состав роты не входит, другие подразделения Поэт пока что знает очень слабо.

• Служба у него такая, – снова улыбается Андрей.
• Служба, – мрачно повторяет Кобра.
• Иди спать, – это Андрей говорит уже Поэту.

Поэт молча отдаёт автомат и запасные магазины Бесу и поднимается по лестнице. Он плохо спал перед дежурством, поэтому елё достоял до утра и вообще не очень сообразил, что произошло.

Действовал Поэт на автопилоте. И Кобру в тот раз почти не запомнил.

***

На следующий же раз – в прошлое дежурство – ситуация повторяется один в один. Невыспавшийся Поэт к утру вообще ничего не соображает.

Чтобы не уснуть, он крайние два часа ходит туда-сюда, как заводной, разворачиваясь «кругом» через каждые шесть шагов.

Во время очередного разворота Поэт видит Кобру, который подходит к казарме. Поэт не соображает кто это, и механически заступает идущему дорогу.

Кобра останавливается, немного поджимает губы и молча смотрит на Поэта. Поэт, раздражаясь – на Кобру.

Тут Поэта толкает локтем Финн, который деружит с ним в эту ночь.

• Поэт, идиот, это же ротный!
• Проходите, ротный! – Поэт наконец-то соображает, кто это.

Похоже, разведчики сегодня будут ржать над Поэтом.

Кобра смотрит на Финна, на Поэта и заходит в казарму.

• Поэт, ты его специально достаешь? – об инциденте с Коброй в прошлый раз, естественно, уже знают все.
• Нет. Реально протормозил. Я спать хочу.
• Поэт, – вкрадчиво говорит Финн, – похоже, ты не только в шахматах тормозишь.
• Посмотрим. Отосплюсь – увидим, кто тормозит в шахматах.

Финн скептически смотрит на Поэта, но молчит.

***

Вспоминая эту историю, Поэт поначалу думает, что Дизель его подкалывает.

• И что, что Кобра ругается? Ну не узнал. Проблема была бы, если бы пропустил человека, не зная.
• Так это как раз хорошо! – говорит Дизель. – Сегодня ночью не будешь дежурить.

Поэт непонимающе смотрит на Дизеля.

• О тебе уже говорят, как о человеке, который хер пропустит незнакомого. И которому похер, кто перед ним.
• И что?
• Через час постоишь возле штаба?
• На хрена?
• Приедут разные люди из разных подразделений, будет большое совещание. И Плотницкий, и Особист предложили тебя поставить.

Поэт видит, что Дизель не шутит. С одной стороны, ему приятно, с другой – он начинает прокручивать в голове ситуацию и кое-что соображает.

• И что делать?
• Как обычно. Пропускать тех, кого знаешь, не пропускаешь тех, кого не знаешь.
• Хорошо, – кивает Поэт.

Поворачивается к Финну.

• Извини, скоро дежурство. Нужно дремануть.

Благодаря неожиданной задаче у Поэта появляется хорошая возможность не доигрывать партию, не теряя лица.

***

Дизель – местный. Многие ополченцы из разных подразделений знают друг друга ещё по мирной жизни, и для Дизеля это – норма. Когда Дизель говорит Поэту «Пропускать тех, кого знаешь…» он, похоже забывает о том, что Поэт – не местный.

Из всех участников будущего «большого совещания разных подразделений» Поэт знает в лицо только Плотницкого и Особиста.

***

• Где вы лазите!! – кричит с крыльца штаба Особист. Поэт впервые видит его таким злым.

Дизель с Поэтом подходят к штабу. Поэта для такого важного случая экипируют всем взводом – у него не только автомат, но и разгрузка, и каска, и чёрные очки, и сигнальная ракета в разгрузке.

• В смысле? – огрызается Поэт. – Как сказали, так и пришли.
• Совещание уже началось!
• Ну, я не знал.
• Нам реально сказали на это время, – вмешивается Дизель. – Это я его задержал, получается.
• Раньше началось!
• Ну, а мы откуда знали?

Особиста немного отпускает.

• Ладно.

Дальше он говорит беззлобно, уже больше подкалывая Поэта.

• Эх, ты, мы так надеялись, что ты свои обязанности выполнишь на высшем уровне!

Поэт молча становится возле дверей. Дизель отворачивается, чтобы скрыть усмешку, и уходит на курилку.

Особист ещё раз смотрит на Поэта и уходит в штаб.

Но выполнить свои обязанности у Поэта всё-таки получается.

***

Приблизительно через полчаса из штаба выходит толпа на перекур. Становятся за углом, курят, спорят о чём-то.

В это время с плаца подтягиваются ещё несколько человек в форме ополчения – то есть кто в чём. Поэт начинает нервничать.

Кто из них был в штабе, а кого не было?

Народ выбрасывает окурки и идёт к штабу, и решение приходит к Поэту само собой.

Поэт смотрит на лица, не видит никого знакомого – и молча становится поперёк дверей.

Будущие полевые командиры, министры, начальники и замы министров, охренев, молча смотрят на Поэта.

• Извините, я никого из вас не знаю. Я не местный. У меня приказ пропускать только знакомых.

Поэт был готов к тому, что начнутся возмущения. Но интересным было то, что никто вообще не сказал ни слова.

Молча смотрят, и всё. Кто-то усмехается, кто-то – хмурится.

• Так как нам поступить? – после долгой паузы вежливо спрашивает кто-то в пятнистой натовской форме, чёрном берете, зелёных брезентовых берцах и с платком-«арафаткой» на шее.
• Пусть выйдет кто-нибудь, кого я знаю. Особиста попросите.
• Зайдите и попросите его!
• Нет. Я не могу уходить отсюда.

Народ молча пожимает плечами, отходит на курилку и снова закуривает по одной.

Наверное, кто-то дозвонился до Особиста. Через несколько минут на крыльцо выходит улыбающийся Плотницкий, за ним – ржущий Особист.

• Поэт, ты чего, специально? – спрашивает Особист.
• В смысле? – заводится Поэт. – Я реально никого не знаю, тем более, новые подъехали. Кто это?
• Пропускай.
• Всех?
• Всех, – это уже говорит Плотницкий.

Поэт пожимает плечами и отходит в сторону. Люди выбрасывают окурки и заходят в штаб.

Поэт становится на место.

Через несколько минут об этой истории знает весь батальон. Дизель и Лёд, хохоча, быстро идут через плац.

• Поэт, тебя заменить?
• Да не обязательно. Вроде бы всё нормально.
• Да уж, нормально! Одно хорошо – хоть Кобра обижаться перестанет. Он думал, ты его достаешь, а ты вообще… Такой.
• Какой «такой»?
• Правильный! – и не поймёшь, серьёзно говорит Дизель, или нет.
• А хрена я должен был делать?!
• Да не, всё правильно. Забей.

Оставшееся дежурство Дизель и Лёд стоят рядом с Поэтом, и говорят, когда пропускать ещё нескольких опоздавших.

Всё проходит без эксцессов. Когда после окончания совещания люди выходят из штаба, некоторые даже прощаются с Поэтом за руку.

Поэт думает, что сегодня во взводе над ним будут ржать, но неожиданно для себя ошибается. Когда Поэт возвращается, Андрей хвалит его при всех. Мнение Андрея – во взводе аргумент, и эту историю больше не вспоминают.

Только Особист иногда подкалывает, но уже иначе – более по-доброму.

И с Коброй Поэт теперь общается нормально.

Пару раз, пока не раззнакомился с людьми, Поэт ещё по ночам не пропускает кого-то в казарму, но это уже ни у кого не вызывает удивления.

***

Близко с Коброй Поэт пересекается раз – значительно позже, во время Дебальцевской операции.

У Народной Милиции уже есть и бронетехника, и артиллерия. Но на Дебальцево сводные части из разных подразделений также отправляют пехотой. Отправляют все рода войск, идут добровольцами. В основном стараются, чтобы шли воевавшие с самого начала.

***

Сводная группа сидит в посадке, впереди – высота, которую нужно взять. Идти штурмом на высоту, честно говоря, не хочется никому. Даже приданные танки особого оптимизма не внушают.

До укрепрайона на высоте – более километра по чистому полю.

С точки зрения пехоты, высоту нужно крыть артиллерией, пока она не станет низиной. Но у командования свои планы – после артподготовки приказ атаковать.

Возникает пауза.

Те, кто воюют с первых дней, собираются в группу и молча курят, глядя друг на друга и на высоту.

Если артподготовка получилась недостаточно убедительной, дело может кончиться зерг-рашем («зерг-раш» – атака толпой на удачу).

Поэт смотрит на Кобру.

Кобра уже – замкомбрига, полковник. Поэт – комбатр, старлей. Но сейчас всё как в самом начале – мы здесь, они там, и нужно что-то решать.

Кобра поправляет автомат, молча осматривает группу офицеров, затем также молча разворачивается и широкими шагами просто идёт на высоту.

По пути Кобра машет рукой танкистам, танки перегазовываются и трогаются с места.

Кобра, не оборачиваясь, идёт на высоту.

За ним поднимаются остальные.

Первыми за Коброй идут воевавшие – офицеры и сержанты, которые в среде офицеров как свои. Дальше выдвигаются новенькие, и цепь пехотинцев идёт за танками по полю.

Кобра на ходу перемещается с фланга на фланг и отдаёт команды. С ним больше никто не спорит.

Правда, одну команду Кобры всё-таки не выполняет никто. Кобра поначалу кричит: «Держитесь за танками!» Атакующие смотрят под ноги, видят, что всё поле устелено проводами от ПТУРов и понимают, что в случае чего танки – первая цель.

Поэтому от танков стараются держаться подальше.

***

У Поэта с Коброй, как и с многими, отношения временами складываются по-разному. Но этот момент Поэт запоминает навсегда.

P. S. Пост