Печора и Поэт на Джихадмобиле приезжают на полдня в Луганск. Заехав в батальон, они едут на рынок и в магазины – купить чая, газировки и сигарет на взвод. Когда выезжают от рынка на Оборонную, останавливаются на перекрёстке в тени – перекурить.
В это время слышен шелест приходящих «Градов». Печора и Поэт видят, как впереди в высотное (для Луганска) здание попадают два или три снаряда. От мест попаданий летит пыль и крошка.
- Давай туда! – орёт Печора.
Поэт включает передачу и Джихадмобиль прыгает через перекрёсток.
Снаряды попадают в студенческое общежитие. Удивительно, но летом 2014-го года в некоторых общежитиях живут студенты, общежития охраняют вахтёры и коменданты.
Печора с Поэтом подбегают к общежитию.
- Все живы? Всё нормально? У нас медпакеты есть, если что! Может, кого-то в больницу отвезти? – кричит Печора вышедшей из дверей бледной женщине.
- Да нормально всё. Все живы. Наверху никто не живёт – лифт не работает и ходить далеко.
Начинает подтягиваться народ. Кто-то молча стоит, кто-то курит, кто-то кроет матом Порошенко и всю Украину.
В это время решительная женщина лет пятидесяти стремительно проходит сквозь толпу. Она смотрит на людей в форме с оружием и явно идёт к ним.
- Здравствуйте, товарищи военные! – со скандальной интонацией начинает женщина.
- Добрый день, – осторожно отвечает Поэт.
- У меня к вам вопрос!
- К нам?!
- Да, к вам! Вы же – военные?
- Мы – ополченцы, – осторожно отвечает Поэт.
- Ну всё же, – решительно продолжает женщина.
- Что?
- Но это же одно и то же?
- Ну, в каком-то смысле…
- Да, мы – военные, – встревает в разговор Печора. – Что вы хотите?
- У меня к вам вопрос! – с нарастающим возмущением повторяет женщина. – Мне в квартире только что при обстреле выбили стёкла!
- Ну?..
- Я хотела спросить, куда мне жаловаться на это?! Кто мне стёкла вставит?
Поэт подвисает. Город обстреливают уже третий месяц, его уже бомбила авиация, его уже засыпали какими-то порошками и жгли фосфором.
Город уже оставили без воды, света, связи и подвоза продуктов. Обстрелы – вообще рядовое событие.
И здесь вопрос – куда жаловаться на выбитые при обстреле окна?
Печора соображает быстрее.
- Я вам подскажу, куда, – вежливо говорит Печора. – Запомните или запишите?
- Сейчас, – женщина быстро вытаскивает из сумочки блокнот и ручку.
Поэт невольно протирает глаза. В этот момент он испытывает один из самых сильных приступов дежа-вю, и ощущущение того, что он видит дурной тягучий кошмар и никак не может проснуться.
- Записывайте, – тем временем говорит Печора. – Украина, Киев, Министерство обороны Украины, Верховному Главнокомандующему ВСУ Петру Порошенко.
Женщина на полном серьёзе быстро записывает .
- Вы думаете, они вставят новые окна? – совершенно искренне спрашивает она.
- Не знаю, – честно отвечает Печора. – Но кто, если не они? Они же обстреливали?
- Ну, конечно! – радостно говорит женщина.
- Вот, значит, претензии к ним. Они пусть и вставляют.
- Ясно!
Женщина даже не благодарит. Кладёт блокнот в сумочку, застёгивает сумочку, разворачивается и так же решительно, как пришла, уходит.
Неясно, на что надеется эта женщина, полностью ослеплённая жадностью. Такой сильной, что даже пересиливает страх.
Также неясно, как она собралась отправлять письмо из Луганска, где не работает почта, и связи с Украиной нет вообще.
Впрочем, такие обычно находят возможности.
Печора и Поэт молча смотрят друг на друга.
Выражение «Дебилы, блядь!» тогда ещё не было известным. Но ощущение – именно такое.
***
Утром 11 августа украинцы занимают Хрящеватое. Сначала захватывают Новосветловку, затем оттуда входят в Хрящеватое.
Новость приносят – точнее, привозят – гражданские, приехавшие из Краснодона на автомобиле.
- Вы почему такие нажуханные? – спрашивают их на блокпосту на въезде в Луганск.
- Как?! – кричит мужчина за рулём. – Вы что, не знаете?
- «Не знаем» что?
- В Хрящеватом уже хохлы! Всё!! Мы отрезаны!!!
Сначала ему не верят, и отправляют в Хрящеватое разведку. Разведка возвращается и подтверждает информацию.
Над Хрящеватым уже поднят украинский флаг. В Хрящеватом расположились украинцы – батальон «Айдар» и ещё кто-то. Много. Бегают по домам, ищут ополченцев. Очень много иностранцев – грузины, поляки, литовцы, ещё кто-то.
Орут с сильным акцентом: «Кто есть батальон «Заря»» ? «Где есть батальон «Заря»»?!
Наверное, никак не могут забыть Металлист.
Новость о захвате Хрящеватого – страшная. «Дорога жизни» – трасса Луганск-Краснодон перерезана. В ту сторону где-то вроде бы есть какие-то грунтовки через поля, но вообще неясно, что и кто на них.
Город попадает практически в кольцо.
Многие люди, едущие в сторону Луганска, попадают прямо к украинцам. В этот день возвращаются командир и заместитель командира фильтрационного взвода «Зари» – их останавливают на только что установленном блокпосту.
Командира взвода расстреливают на месте, о судьбе его заместителя ничего не известно.
***
Позиция разведки «Зари» оказывается далеко впереди всех сил. Разведку спешно снимают с окопов и отправляют на базу к разведке ДШБ. Отныне два этих подразделения на базе ДШБ – фортпост, вынесенный за пределы Луганска.
Уходя, разведка минирует свои окопы.
- Бля, минёры! – орёт Поэт из Джихадмобиля, когда забирают сапёров взвода. – Посмотрите, что вы наделали!
- А что такое? – огрызается кто-то. – Нормально же заминировали!
Заминировали действительно хорошо. Поэт пару минут назад заглядывает в окопы и, даже зная, что они заминированы, не может понять, где именно стоят мины.
- Да заминировали-то отлично! А это кому оставили?
Поэт показывает чуть в сторону.
Там, недалеко от окопов, лежат деревянные ящики и куски полиэтилена и пенопластовой упаковки для мин.
Загадка на логику – зачем возле брошенных окопов лежит пустая упаковка для мин? Что бы это могло значить?
Сапёры ворчат, но аккуратно собирают всю упаковку и закапывают в посадке.
- Всё, валим!
Сапёры запрыгивают в Джихадмобиль и разведка окончательно перебирается к дшбшникам.
Сега со своими в тот же день из посадки в бинокль наблюдают, как украинцы радостно занимают пустые окопы.
Ни саперов, ни миноискателей – «воины света» с воплями и гиканьем заскакивают в окопы. Радуются – самим копать не нужно.
Сега скупо, но очень красочно рассказывает, как взрываются окопы, и как вверх в языках огня и клубах пыли летят руки, ноги, головы и туловища.
***
Ситуация тупиковая. По имеющейся информации, в Хрящеватом украинцев чуть ли не больше, чем всех добровольцев во всём луганском ополчении. Самое страшное – перекрыта «Дорога жизни». Даже подвоз продуктов становится почти нерешаемой задачей.
В этой ситуации принято решение попытаться выбить украинцев из Хрящеватого.
Для этой задачи выделяют разведку «Зари», разведку ДШБ, придают несколько БТРов и два танка из «Зари».
Зачистка назначена на 13 августа, утро.
***
Зарёвцы ночуют на базе ДШБ. Настроение – так себе, Поэта «крутит», судя по окружающим, многие испытывают что-то подобное.
Значит, будет бой – возможно, жёсткий, с непредсказуемыми последствиями. Или, как говорят здесь, «пиздорез».
Филина в этот день нет. Поэт идёт к Печоре. Печора с Дёмой сидят над картой. Увидев подходящего Поэта, Печора отвлекается.
- Что?
- Печора, кого на Джихадмобиль водилой посадим?
- Блин! Действительно! Идём.
Они подходят к взводу, сидящему возле входа в подвал-бомбоубежище.
- Пацаны, кто Уазик водить умеет? Только нормально, чтобы не заглохли, когда не нужно.
Некоторое время длится молчание.
- Ну, я умею, – негромко отзывается Горыныч.
По Горынычу видно, что ему не очень хорошо, но Поэт списывает это на мандраж.
- Точно?
- Да точно.
- Чувствуешь себя как?
- Да нормально.
- Тогда завтра к Поэту за руль.
- Понял.
- Смотри, чтобы как часы. Вы у нас – основная ударная сила.
- Да понял.
Печора и Поэт отходят.
- Поэт, что думаешь, как завтра пройдет?
- Посмотрим.
- Это ясно. А по ощущениям?
- Крутит. Что-то будет неприятное.
- Фигня! – Печора хлопает Поэта по плечу. – Нормально зайдём. С утра разведка пойдёт, затем нам отмаячат. Если там много будет – будем смотреть по ситуации. Никто на убой не погонит.
- Не хотелось бы на убой.
- Не ссы!
- Не ссу. Но крутит.
***
Утром разведка выдвигается на окраину Луганска – к знаку на въезде со стороны Краснодона (и Хрящеватого).
Там собираются «Заря», ДШБ и ещё какая-то группа. Чуть назад стоят два БТРа.
Руководит Ким – невысокий парень в спецназовском берете.
Возле него собираются Дёма, Печора, пара человек из ДШБ. Подтягиваются Бабай и Поэт.
- Парни, всё нормально, – уверенно и весело говорит Ким. – Там только что была наша разведка. Заехали в село, в селе чисто.
Бабай с недоверием качает головой, но Печора полон оптимизма.
- Нормально, пацаны, сейчас заходим в центр, занимаем управу и контролируем трассу. Затем ещё из города подтянутся.
- А они сразу подтянуться не могут? – спрашивает кто-то, но вопрос остаётся без ответа.
- Давайте, на БТРы! – звучит команда.
Зарёвцы и дшбшники залезают на брони, Поэт устраивается в Джихадмобиле.
В этом Джихадмобиле пулемёт смотрит назад, и это нервирует Поэта.
- Слышь, Горыныч, – говорит Поэт через плечо. – Как только подъезжаем к селу, разворачивайся сразу. Сможешь на одной полосе развернуться быстро?
- Конечно!
- Хорошо, тогда с Богом.
***
Остановка автобуса «Хрящеватое» (справа, как ехать из Луганска), определена как место сбора и (если что) для раненых. Решено начинать зачистку села от неё.
БТРы подвозят разведчиков из обоих взводов и высаживают на остановке. Горыныч разворачивает Джихадмобиль. Действительно, довольно толково.
- Горыныч, не глушись, и слушай меня!
- Конечно.
Во взводе первый пострадавший – Печора спрыгивает с БТРа и ломает руку. Перелом несильный, он колет себе обезбаливающее и заматывает руку эластичным бинтом.
На него молча смотрят.
Село молчит, как вымерло.
- Ну что, – весело командует Печора, – Хрящеватое будет наше! Погнали!
- Горыныч, давай задним помаленьку, – орёт Поэт Горынычу.
- Даю! – весело отвечает Горыныч и втыкает заднюю передачу.
- Аккуратно, и слушай меня, – ещё раз повторяет Поэт.
- Хорошо!
БТРы перегазовываются и трогаются с места.
Две цепи разведчиков начинают движение в село.
- Блядь, штыки примкнуть забыли, – зло говорит сзади кто-то. – Тогда бы точно все хохлы обосрались.
- Да не ссы, никаких хохлов нет в селе! – весело, но чуть неуверенно кричит в ответ Печора.
И тут Хрящеватое, словно по единой команде, взрывается со всех сторон.
***
Пулемёты и автоматы начинают молотить от домов, из дома, стоящего отдельно в поле, и от деревьев с другой стороны.
Пока что летит над головами. Наступающие залегают за БТРами, деревьями, столбами, но стреляет в ответ пока что мало кто. Противник не виден, кто ещё есть в домах – неясно.
Куда стрелять?
Позже, соображая, почему тот день обошёлся практические только стрессом, кто-то высказывает мысль, что в тот день украинцы приняли ополченцев за своих, прорвавшихся из аэропорта.
Поэтому били выше, чтобы просто остановить. И, наверняка, пытаясь связаться по всем каналам.
В селе на тот момент укрепились, по разным данным, от полутысячи до тысячи человек. С БТРами, БМП и танками.
Вряд ли кому-то приходило в голову – как минимум, поначалу, что кто-то в здравом уме и трезвой памяти будет по открытому пространству цепью атаковать населённый пункт, имея около семидесяти человек, пару БТРов и Джихадмобиль.
- Отходим! – орут в рации. – Пацаны, брони, прикрывайте! Дайте пару минут!!
Ополченцы отбегают назад, БТРы, стоящие на обочине, неожиданно начинают бить в район водокачки.
Похоже, кого-то заметили в деревьях.
- Горыныч, давай под бэтэр, медленно! – орёт Поэт и сбрасывает предохранитель пулемёта.
Горыныч аккуратно сдаёт задним ходом, становясь практически впритирку к БТРу. Присмотревшись, Поэт сначала замечает, куда бьёт пулемёт БТРа, затем видит за листвой вспышки ответных очередей.
Что-то крупнокалиберное. По идее – БТР.
- Лови!
Поэт крепче упирает плечо в приклад пулемёта и начинает бить короткими на вспышки.
Оттуда летит в ответ, но пока где-то высоко и в стороне.
- Всё, давайте оттуда! – голос Печоры в рации слышен даже сквозь грохот пулемёта.
- Горыныч, давай отсюда!
Пулемёт на БТРе грохочет без остановки, как молотилка. В ответ летит уже гораздо точнее. Подключается что-то тяжёлое с другой стороны, но хорошо, что издалека и пока что не очень прицельно. Пару раз крепко гупает в броню БТРа возле Джихадмобиля.
- Горыныч, блядь, ты живой!
- Да… – как-то вяло отвечает Горыныч.
- ДАВАЙ ОТСЮДА, ТОПИ!!!
Джихадмобиль едва-едва дёргается с места. Поэт уже лупит в цель, над которой уже поднимается дымок, почти без остановки – просто чтобы на той стороне не дать очухаться и прицелиться.
Дым видят и наводчики БТРов, и длинными молотят туда же. Нащупали плотно – Поэт даже сквозь выстрелы слышит грохот попаданий пуль в броню.
Ответка становится плотнее, немного позади и левее дымящейся цели подключается ещё кто-то. В броню БТРа несколько раз прилетает, один раз – совсем рядом с головой Поэта.
Поэту, сидящему за пулемётом в каске и бронежилете без пластин, становится совсем тошно. И ещё – лента скоро закончится.
- ГОРЫНЫЧ, БЛЯДЬ, УНОСИМ НОГИ, ПАДЛА, УБЬЮ НА ХРЕН!!!
Джихадмобиль забирает чуть вправо и начинает со скрежетом тереться о броню БТРа. Ползёт еле-еле – передача включена, но на газ водитель почти не давит.
Внезапно «Утёс» замолкает, и Поэт слышит, как о пол Джихадмобиля лязгает вывалившийся из коробки край ленты.
«Всё, пиздец!» – мелькает весёлая, удивлённая, как будто чужая мысль.
Поэт, несмотря на жару, моментально покрывается холодным потом и медленно оборачивается назад.
Горыныч вяло лежит на руле.
«Убили!!!» – накрывает Поэта.
- Горыныч, ты живой?
Горыныч только нечленораздельно мычит в ответ.
После боя выясняется, что Горыныча накрыло жарой (наверное, и стрессом), он поплыл и почти отрубился.
Ответка всё плотнее. Над головами и по сторонам уже в сплошную свистит обычными и гудит крупнокалиберными. Где-то бахает гранатомёт.
«Слава Богу, пока не попали…» – проскакивает у Поэта мысль, и он тут же её давит. Сидя под обстрелом на виду, такую мысль даже додумывать страшно.
Джихадмобиль дёргается, но каким-то чудом ещё не глохнет.
БТР перегазовываются – похоже, сейчас стартанут. Джихадмобилю может прийтись туго.
- ГОРЫНЫЧ, БЛЯДЬ!!!
Джихадмобиль с экипажем спасает невесть откуда взявшийся Бабай. Пригнувшись, он пулей несётся через шоссе и молнией заскакивает за руль, практически в движении выталкивая Горынча на соседнее сидение.
- Товарищ Поэт, вы как? – Бабай даёт по газам, одновременно поворачивая к Поэту серое лицо.
- ХУЁВО! ЛЕНТА КОНЧИЛАСЬ! ВАЛИМ, БЛЯДЬ!!!
- ВАЛИМ!!!
Бабай даёт по газам, Джихадмобиль прыгает с места и с истошым воем разгоняется по шоссе. Внезапно Поэта отбрасывает назад – Бабай бьёт по тормозам.
Поэт оборачивается.
Группа в форме и с оружием выскакивает из-за деревьев прямо к Джихадмобилю.
Поэт хватает автомат, начинает оттягивать затвор и останавливается – узнаёт дшбшников.
Несколько человек облепляют Джихадмобиль. Кто-то заваливается в кузов рядом с Поэтом и на него, кто-то повисает на дугах.
Прямо напротив Поэта – почему-то улыбающийся Умка.
- Пацаны, вывозите! – орёт кто-то из кучи-малы.
- Все залезли?! – зычно ревёт Бабай.
- ВСЕ!!
- ХОДУ!!!
Джихадмобиль воет двигателем и тяжело стартует, но быстро набирает скорость. Его почти догоняют ревущие БТРы.
Над деревьями возле водокачки поднимается уже хорошо видный столб дыма. Из села бьют плотно, но в основном стрелковым.
- БАБАЙ, РОДНОЙ, ТОПИ!!!
- ДЕРЖИСЬ КРЕПЧЕ!!!
Джихадмобиль уходит в сторону Луганска.
***
В ситуации возможной атаки для обороняющихся важно зацепиться там, где есть что-то, что может хоть как-то остановить выстрел из танка. Строения, хотя бы бетонные блоки.
Пехота в окопах, как показала практика, может противостоять броням разве что чудом – как на Металлисте.
Разведки «Зари» и ДШБ занимают оборону на въезде в Луганск – возле кольцевого разворота. ДШБ держит направление от Хрящеватого, разведка – от Георгиевки (в сторону областной больницы).
Наёмник и Поэт ставят на шоссе возле обочины СПГ, заряжают и скручивают два дополнительных выстрела. Сегодня они – расчёт СПГ.
СПГ стоит возле куста, растущего на обочине, который хоть как-то его прикрывает. Быстро ломают ветки и, по возможности аккуратно, маскируют СПГ.
Джихадмобиль стоит рядом на обочине, но с водителем пока толком не определились.
Подходит Балу.
- Поэт, не возражаешь, если я буду за рулём?
- Я только за.
Балу – вообще толковый парень и толковый водитель. Проверено – Балу уже приходилось подменять Филина, когда выезжали на прикрытие «Градов».
- Наёмник?
- Не возражаю.
Наёмник отвечает коротко, как отрубает. У него на душе хреново, это заметно – Наёмник становится жёстче в общении.
Взвод залегает по обе стороны дороги в посадках. Балу ложится в ямку недалеко от Джихадмобиля, и устанавливает на сошки РПК.
Наёмник с Поэтом ещё раз проверяют СПГ.
- Танк!! – кричит кто-то из посадки.
Действительно, вдали, в районе мединститута или даже чуть дальше, через дорогу стремительно перескакивает броня. Танк или БМП – толком разглядеть не удаётся, но в любом случае – малоприятно.
- Ну всё, началось…
Поэт поднимает ствол СПГ для выстрела на максимальную дальность, Наёмник лезет в ящик за следующими выстрелами.
- Наёмник, забей.
- Почему это? У нас всего три выстрела готовы.
- Наёмник, если попрёт броня – дай Бог, чтобы хотя бы раз успели выстрелить. Второй – это уже чудо. Если погасим сразу и добивать придётся.
Наёмник молчит. У него с Поэтом сейчас отношения – не очень. Впрочем, как и ещё с несколькими.
Да и вообще взвод на нервах.
Помолчав, Наёмник закрывает ящик с выстрелами.
- Ну, и что делать будем?
- Залегаем, чтобы не торчать, как на блюде. Иначе вдарят издалека. Если всё нормально – подпускаем до той остановки, бьём – и на хрен отсюда, в посадку. Наши уже из РПГ из посадки добавят. А нас спалят сразу.
Наёмник молчит, но кивает.
Выстрелы из СПГ уже доводилось видеть. На сухой донбасской земле после выстрела за СПГ растягивается длинный, до полусотни метров, пылевой хвост.
Как не маскируйся – если не подавили броню с первого раза (что нужно очень постараться), то в ответ можно гасить СПГ с расчётом, даже не видя. Просто целясь в начало пылевого хвоста.
«Благо», он держится в воздухе долго.
Наёмник захлопывает ящик с выстрелами.
В этот раз атаки не было – оказалось, это был свой БМП, который прислали из «Зари» на подкрепление. Экипаж не совсем понял, куда нужно направляться, и – к счастью! – их занесло в район мединститута.
Дальше, чем можно было бы уверенно достать из СПГ.
***
В этот день столкновений больше нет – украинцы в город не суются, ополчение не рискует атаковать Хрящеватое.
Сложившаяся ситуация играет на руку украинцам – город практически полностью отрезан от внешнего мира.
У Поэта своя дополнительная головная боль. Филина ещё нет, и водителя в Джихадмобиле, соответственно, тоже ещё нет. Поэт бы и рад был, чтобы за рулём был Балу, но пулемётчик нужен как пулемётчик, а не как водитель.
Разведка «Зари» ночует в посадке прямо за стелой «Луганск» со стороны Хрящеватого. Ямы между корнями деревьев являются отличными природными окопами.
Возле стелы ставят АГС, расчёт АГС одновременно являются дозорными. Первыми дежурят Вереск и Прапор.
Сразу за стелой стоит Джихадмобиль – носом в сторону Хрящеватого, патрон – в патроннике пулемёта. Решили, что до возвращения Филина водителем будет Пуля.
Поэт ложится с краю посадки – чтобы быть максимально близко к Джихадмобилю.
Провалиться в сон удаётся совсем ненадолго.
Поэт попадает в состояние прозрачного, но какого-то размазанного сна, ему снятся чёрные вертлявые артиллеристы, которые выскакивают на странных машинках, стреляют огромными коричневыми ракетами и тут же испуганно удирают.
Поэт сильно вздрагивает и просыпается.
«Господи, помоги…»
По идее, можно спать ещё, но больше не спится. Да и не только Поэту. Ополченцы лежат на расстеленных ватниках, курят, пьют чай и молчат.
Чтобы чем-то занять людей, выставляют ещё один дозор.
Поэт, поворочавшись, выходит к стеле и садится возле нагретого за день камня.
Мимо скользят какие-то тени, перебрасываются парой слов с дозором и идут в сторону Хрящеватого. Чья-то разведка.
На дороге слышен шум – подъезжает микроавтобус Дёмы, оттуда выпрыгивает энергичный Печора.
Взвод подтягивается к нему.
- Пацаны! – весело говорит Печора. – По нашим данным, укропы ушли из Хрящеватого. Завтра на зачистку идём.
- Печора, да ну на хрен! Что, сегодня мало зачистили?
- Я же говорю – они ушли. Утром запускаем ещё одну разведгруппу, они проходят Хрящеватое, и если чисто – заходим. Если нет – ждём, пока подтянут основные силы.
- Охренеть.
- Да нормально всё будет.
***
- Пуля! – зовёт Поэт.
- Да?
- Ночуем здесь рядом, чтобы сразу стартовать, если что.
- Поэт, не спеши. Ты с утра к ДШБ на позицию езжай. Ты там нужен.
- В смысле?
- Ты стрелять из СПГ умеешь?
- Ну так.
- Стрелял?
- Объясняли.
- А другим – нет. Давай туда на всякий случай.
- На какой?
- Ну, если разведка сунется, и их встретят – прикроете, если брони полезут.
- А Джихадмобиль?
- Езжайте с Пулей. Потом, как начнём заходить, если всё чисто будет – сразу к нам.
- Ясно.
***
На следующее утро Пуля и Поэт выезжают очень рано и везут на позиции ДШБ дополнительный боекомплект.
Перед этим во взводе происходит тяжёлый разговор.
- Печора, на хрен! – говорит кто-то. – Нужно большими силами заходить. Окружать село, потом только.
- Нормально всё! Разведка прошла Хрящеватое, чисто там. Ким заходил сам!
- Точно?… – в голосе слышны сомнения.
- Да точно!
Одна из двух ситуаций, с которых на этой войне обычно начинаются проблемы – когда чья-то чужая разведка сообщает, что где-то всё «чисто».
***
ДШБ вырыли себе качественные полноценные окопы. Огневая точка для СПГ даже перекрыта плитами.
Поэта снова накрывает ощущение нереальности. Украина, XXI век. Окопы – как в Великую Отечественную. Знающие люди ещё с начала отмечали, что украинцы наступают и действуют по немецким планам. Это неудивительно – высот в Донбасских степях немного, соответственно – немного и вариантов для позиций.
Но всё равно это впечатляет.
Сам Поэт воюет пулемётчиком на Джихадмобиле – на тачанке. На этом Джихадмобиле нет АГС, и пулемёт смотрит назад, что ещё сильнее усиливает сходство. По сути, Джихадмобиль – предельно усовершенствованная тачанка.
Подходят дшбшники, начинают разгружать БК. Поэт находит Дёму.
- Поэт, ты к нам зачем? – весело удивляется Дёма.
- Сказали подстраховать на всякий случай спгшников.
- А ты что, умеешь?
- Так…
- Хорошо. У нас есть, но давай. Иди к блиндажу, найди Шарпея. Он служил в десанте, он умеет, кстати.
- Отлично.
Поэт находит Шарпея. Пуля остаётся в Джихадмобиле.
- Что говорят?
- Сейчас заходить будут.
СПГ уже выставлен на краю окопа. Рядом лежат скрученные выстрелы. Дальше поле спускается немного вниз, за ним видна окраина села. Пока – всё тихо. И это почему-то напрягает.
***
Проходит минут пятнадцать – и вдруг село взрывается стрельбой из стрелкового и чего-то тяжелее.
- Гранатометы! – кричат справа.
- Хрен! Это миномёты пошли! Блядь, встретили!
Действительно, судя по стрельбе, встречают плотно. Если вчера украинцы, возможно, сомневались – ополчение пытается зайти или свои, то сегодня сомнений нет.
Выстрелы и взрывы молотят беспрерывно.
Из села выползает танк и останавливается на окраине. До него – чуть больше километра.
- Ну всё, понеслось…
Шарпей быстро вытаскивает две сигареты, отрывает фильтры, сгибает их и вставляет в уши.
Поэт вставляет в уши патроны для ПМ. Пулями внутрь – чтобы легче было потом вытаскивать, цепляя ногтями за проточку для выбрасывателя.
Шарпей немного поправляет прицел.
- Готовы?
- ДА!!
- ВЫСТРЕЛ!!!
Грохает выстрел из СПГ, за окопами растягивается густой пыльный хвост. СПГ не добрасывает до танка метров двести.
На танке начинает поворачиваться башня в сторону окопа.
Шарпей быстро заряжает второй выстрел и ещё немного поднимает ствол.
- ВЫСТРЕЛ!!!
СПГ всё равно не добрасывает до танка метров сто. Второй пыльный хвост почти смешивается с первым, они становятся совсем густыми.
Танк стреляет в ответ. Ополченцы кто приседает в окопе, кто падает вниз.
Танковый снаряд попадает в бруствер метрах в десяти от Шарпея и Поэта. Над головами визжат осколоки.
- Переносим СПГ на вторую точку! – орёт Шарпей.
Двое хватают СПГ, двое – ящик с выстрелами и, пригнувшись, бегом мчатся по окопу.
- Поэт! Поэт! – Поэт вдруг понимает, что его кто-то зовёт сзади.
От близкого взрыва ещё звенит в ушах, снова начинает пульсировать головная боль – отзывается контузия после Металлиста.
Поэт вытаскивает из ушей патроны, прячет их в разгрузку и поворачивается назад.
Дёма.
Поэт впервые видит, что Дёма не улыбается.
У Поэта это почему-то вызывает тягостное ощущение. Он сдружился с Дёмой, часто с ним общается, но ещё ни разу не видел, чтобы Дёма не улыбался.
- Поэт, там хреново совсем! – кричит Дёма. – Я только оттуда! Давайте туда, вытаскивать людей нужно! К остановке, где вчера!
- ПОНЯЛ!!
- Давай, брат, мы тоже сейчас туда!
Поэт мчится к Джихадмобилю. Пуля уже завёл и прогазовывает двигатель.
Поэт проскальзывает за пулемёт, усаживается поудобнее, прижимает приклад к плечу – и снова словно становится не только собой, но ещё и Джихадмобилем и пулемётом одновременно.
- Пуля, брат, давай! В Хрящеватое, к остановке!!
Пуля даёт газ. Из-под задних колёс поднимаются облака пыли, Джихадмобиль срывается с места и, подпрыгивая на колдобинах, мчится по просёлочной дороге в сторону трассы.
***
На стороне украинцев воюют серьёзные артиллеристы. В бою под Хрящеватым они попадают из миномёта почти под остановившуюся машину – максимум через минуту после остановки.
Едущий транспорт обстреливают и почти попадают – это из миномета, мина из которого на такой дальности летит полминуты или даже чуть больше!
Когда Джихадмобиль проскакивает мимо стелы «Луганск», Пуля резко тормозит. Поэт поворачивается и видит группу ополченцев возле БТРа.
Среди них – несколько разведчиков – пыльных, с серыми лицами.
Поэту становится нехорошо.
- Где остальные?!
- Идут! – кричат ему. – Почти все вышли, одна группа там застряла на обочине!! Нужно забрать их!!
- Пуля, давай!
Пуля даёт по газам.
Джихадмобиль с рёвом разгоняется почти до ста километров в час. Поэт поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, глядя вперёд на дорогу.
Из-за рёва двигателя почти ничего не слышно. Ни стрельбы, ни свиста мин.
Когда Джихадмобиль спускается по шоссе с горки, впереди, в дорогу, совсем рядом попадает мина. Передок Джихадмобиля подбрасывает взрывной волной.
Пуля умудряется удержать Джихадмобиль на дороге, но машину на полной скорости выбрасывает на отбойник между полосами.
Поэта швыряет вперёд – на приклад пулемёта, затем – назад, головой о стойку. Джихадмобиль с истошным скрежетом волочит правой стороной по отбойнику.
Наконец, он останавливается.
Секунда тишины – и становятся слышны нарастающие свисты мин.
- Поэт, ходу!
Две или три мины попадают в асфальт вокруг Джихадмобиля.
Поэту на секунду кажется, что мир потемнел. Но вроде бы не зацепило. Поэт хватает автомат, переваливается через борт Джихадмобиля и падает на асфальт.
- ПОЭТ, ХОДУ!!
Пуля и Поэт скатываются с шоссе на обочину. Вокруг грохают ещё несколько попаданий мин.
Поэт, чуть подняв голову над дорогой, смотрит на искорёженный, вздрагивающий от ещё работающего с перебоями двигателя Джихадмобиль, с выгнутой правой дверью и вывернутым вверх правым крылом, с беспомощно отвёрнутым пулемётом, и чувствует, как третий раз за войну на глаза наворачиваются слёзы.
«Филин менят убьёт…» – приходит идиотская мысль.
- Поэт! Поэт! – трясёт Пуля за плечо.
Поэт вытирает слёзы рукавом и поворачивается.
- Вон пацаны выходят! Вон группа! – Пуля показывает назад.
Действительно – сзади, с поля машут руками несколько человек.
Снова свисты, Пуля и Поэт вжимаются в землю. Одна-две мины попадают в асфальт, две – в поле. Поднимаются облака пыли.
- Петляем к нашим!
Ещё свисты и взрывы – Пуля и Поэт лежат, дожидаясь паузу в обстреле.
Пауза.
- ПОГНАЛИ!!!
Пуля и Поэт, пригибаясь и падая, когда слышат свист мин, бегут в сторону стелы «Луганск».
***
Когда Пуля и Поэт добираются до стелы, там уже организована стихийная оборона. Слева на обочине – если смотреть на Хрящеватое – стоит БТР. Кто-то судорожно роет одиночные ячейки, кто-то вытаскивает из «Газели» взводный СПГ и ящики с выстрелами.
Здесь собираются и «Заря», и ДШБ. Двое под командованием Печоры тащат ещё один СПГ (вроде бы передали из «Зари»).
Два СПГ ставят друг возле друга. Один – прямо там, где начинается разделительная полоса, возле знака. Второй – по правой обочине (напротив БТРа), метров двадцать-двадцать пять назад (в сторону Луганска) от первого.
На первый СПГ становится Наёмник, на второй – Поэт.
На разделительной полосе растут густые бурьяны, поэтому СПГ не виден, Наёмник закрыт выше пояса – почти до груди. СПГ Поэта стоит на шоссе, его видно, но рядом на обочине растёт куст. Поэт придвигает СПГ максимально близко к кусту – хоть какая-то маскировка.
Позиция выбрана так, что немного впереди дорога начинает уходить вниз. Если из Хрящеватого попрут брони – есть шанс встретить их лобовыми выстрелами, как только они поднимутся на пригорок. Поэтому СПГ наводят заранее – на центр шоссе, чуть выше края шоссе.
Понятно, что если выползут танки – СПГ в лоб вряд ли поможет даже в упор. Только чудо какое-то. Но если пойдёт что-то полегче – есть шанс встретить и остановить.
Для этого чуть сзади стоит «Газель». План – стрелять в лоб и бежать за посадку, за посадкой отходить назад, там прыгать в «Газель» и уходить. По одному выстрелу в стволе, Поэт скручивает ещё два – прекрасно понимая, что не понадобится. Наёмник медленно скручивает больше. Видно, что ему всё хуже.
Наёмник подходит к Поэту.
- Поэт, что с Джихадмобилем?
- Пизда ему.
- Совсем?
- Совсем.
- Пулемёт цел?
- Вроде да.
- Почему не забрали?
- Потому, что еле ноги унесли.
- Я схожу за пулемётом.
- Наёмник, уймись!
- Я схожу за пулемётом!
- Наёмник, уймись! Пулёмет – железо, а человека не вернёшь! Потом сходим!
Наёмник злится, но больше не перечит. Отходит в сторону. Поэт закуривает и опускается на асфальт.
Сидя возле СПГ, Поэт слышит, как Наёмник говорит кому-то: «Поэт, сука, не дал за пулемётом сходить…»
Ну да ладно. Главное, что не попёрся.
Там, где подбили Джихадмобиль, даже посадок нет. Подходить нужно, как по скатерти. Стреляют укропы неплохо – проверено.
Наёмник злится, но словно сам ищет в этот день опасность. И Поэт видит, что Наёмник словно стал светлее и легче.
«Ведь ему «Дорога в Валгаллу» понравилась… И Филин ругался, что Валгалла – Царство Мёртвых…» – мелькают мысли.
Поэт пытается отгонять их, но ему раз за разом вспоминается, как Наёмник на окопах говорил о своём окопе: «Это мой дом». И тут же вспоминается Финн, говоривший точно такие же слова с точно такой же интонацией.
«Боже, помоги нам…»
«Это мой дом…» – снова и снова всплывает в памяти.
Поэт смотрит на Наёмника, что-то подкручивающего в своём СПГ. Солнце светит очень ярко, но Поэту кажется, что вокруг Наёмника – лёгкое золотистое сияние.
«Это мой дом…»
***
К Поэту подходит Кирьян – улыбычивый мужчина из ДШБ. Приятный, у Поэта с ним сразу сложились неплохие отношения. Сразу за Кирьяном подходит Печора.
- Поэт, – с ходу начинает Печора. – Тебя есть кому подменить на СПГ?
- Что значит подменить?
- Да ненадолго. Увидишь, успеешь вернуться. Так, на всякий случай чисто.
- Балу подменит.
Балу – второй номер у Поэта. Ему, как и Поэту, интересно всё, что связано с войной и военной техникой, и он не упускает ни одной возможности научиться чему-то новому.
- Хорошо. Сейчас с Кирьяном на УАЗике его проскочите, Джихадмобиль заберите. Хохлы в село оттянулись, вроде бы даже и дальше. Если не получится – хотя бы пулемёт снимите и «Мухи» из кузова заберите.
- Что значит – «не получится»? – возмущается Кирьян. – Зацепим и притащим в лучшем виде!
- Спасибо, Кирьян! Поехали тогда.
***
Когда Кирьян с Поэтом подъезжают к Джихадмобилю, Поэт ненадолго отворачивается, но потом перебарывает эмоции. Быстро, бегом, они цепляют Джихадмобиль, Поэт садится за руль Джихадмобиля, Кирьян аккуратно разворачивается и гонит УАЗы к городу.
Но дотянуть Джихадмобиль не удаётся.
На подъезде к первой посадке оттуда выскакивают двое. Раньше, чем Поэт наводит на них автомат, он узнаёт дшбшников. Кирьян тут же тормозит – резко, но так, чтобы Джихадмобиль не догнал его УАЗ. Поэт умудряется затормозить – тормоза ещё работают.
- Кирьян! Срочно в госпиталь нужно, Андрюху ДШБ ранило!
- ГДЕ?!!
- Здесь! Под машину им прилетело, только стали!
- ДАВАЙ!!!
Поэт быстро отцепляет трос Джихадмобиля и бросает его на дорогу.
Дшбшники несут и сажают в салон Адрея ДШБ. Андрея порвало, но он дышит. Глаза у Андрея закрыты, но он медленными движениями пытается помогать устраивать себя на сидении.
- Кто ещё? – в процессе спрашивает Кирьян.
- За всех не скажу, Дёму ранило сильно, но живой. Отвезли в областную уже. Про остальных не знаю.
- Поэт, у вас медик есть на позиции? – поворачивается Кирьян к Поэту.
- Да, Рыжая!
- По дороге подберём, погнали!!
УАЗ летит по шоссе и с визгом останавливается возле позиции.
- РЫЖАЯ!!! ЖЕНЯ!!! – кричит Поэт.
Рыжая выскакивает из посадки.
- Что? – севшим голосом спрашивает она.
- Бери медпакет и бегом в машину! Андрюху в областную везём! БЫСТРЕЕ!!
Рыжая запрыгивает в УАЗ, в следующую секунду Кирьян уже рвёт машину с места.
До областной доезжают быстро. Поэт по пути поддерживает Андрея. Рыжая бинтует его, где возможно.
Поэт удивляется силе этого человека. Андрею досталось крепко, на голове в одном месте как срезало кусок черепа размером с монету и виден мозг. Но Андрей, не открывая глаза, медленно пытается помочь Рыжей.
УАЗ влетает в ворота областной больницы и подлетает к приёмному покою. Кирьян и Поэт аккуратно – насколько возможно – вытаскивают Андрея из УАЗа и, сжав его с двух сторон между собой, несут-ведут внутрь.
Там уже встречает женщина в халате.
- В операционную, туда! – жёстко говорит женщина.
Андрея заносят в операционную.
На столах лежат мужчины и женщины, вокруг них быстро и молча двигаются врачи. Под стенами лежат кучи окровавленной одежды, бинтов и ваты.
- Давайте, на этот стол! – командует женщина.
Подходит ещё один врач. Андрея кладут на стол, начинают ножницами быстро срезать одежду.
Андрей, также не открывая глаз, такими же медленными движениями пытается помочь врачам.
- Идите! – жёстко говорит женщина.
Поэт смотрит на Андрея, затем – на неё.
- Как… Он?
- Досталось, но будет жить. Не переживайте.
- А голова…
- Будет жить, я сказала. Идите! Вы сделали, что могли, теперь не мешайте!
В такой ситуации кричать на вооружённых людей, только вернувшихся из боя – рискованно. Но женщина настолько решительна и непреклонна, что это работает.
Кирьян, Рыжая и Поэт молча выходят из операционной, из больницы, садятся в УАЗ и едут на позицию.
***
Пока Поэт ездил с Кирьяном и Рыжей, кто-то (вроде бы Пуля) вытаскивает Джихадмобиль с того места, где Поэт бросил его во второй раз, и уже оттаскивает в «Зарю».
- Пулемёт цел? – спрашивает Поэт.
- Цел. Да и движок вроде живой. Мосту переднему досталось, и кузову пиздец. Но не полный – есть все шансы.
- Хорошо. БК сняли?
- Да, в «Газель» перекинули.
Поэт идёт к СПГ, где сидит неунывающий Балу.
- Как Андрюха?
- Сказали, будет жить.
- Точно?
- Да вроде да.
- Слава тебе, Господи!
- Сплюнь.
- Тьфу три раза! Ты как?
- Как. Нормально. Готов к дальнейшему. Что здесь?
- Тихо. Вроде бы хохлы отошли куда-то. Напугали мы их, наверное.
- Ага. Наверняка.
Повисает пауза.
Подходит Печора.
- Поэт, Пуля, когда Джихадмобиль цеплял, чуть дальше два СПГ видел. Соберёте?
- Соберём.
Пуля и Поэт садятся в «Газель» и быстро едут в сторону Хрящеватого. Дальше, чем был Джихадмобиль, но всё равно не доезжая до села на приличное расстояние.
Действительно – на разных обочинах стоят два СПГ, рядом с ними лежат ящики с выстрелами. СПГ нацелены в сторону Луганска.
- Похоже, хохляцкие…
Пуля двигатель не глушит. Пуля и Поэт бегом выскакивают из кабины, забрасывают в кузов первый СПГ.
- Поэт, выстрелы!
- На хер! Их и так валом! Давай за вторым!
Пуля быстро разворачивается в разрыве в отбойнике и тормозит возле второго СПГ. Его забрасывают в кузов, прыгают в кабину и на максимальной скорости летят на позицию.
Печора уже встречает.
- Ну, что, сколько?
- Две штуки.
- Отлично! Выставлять будем?
- Их ставить негде. Спалим друг друга выхлопами.
- И то так. Ну, пускай лежат в кузове.
Поэт возвращается к своему СПГ, Пуля отгоняет машину назад.
- Поэт, жрать будешь? – спрашивает Балу.
- Не. И тебе не советую. Ни дай Бог в живот прилетит…
- Типун тебе на язык!
- Молчу, молчу. Не хочу. Фигуру берегу.
- Другое дело.
Взвод ждёт атаку или команду из штаба. В штабе, похоже, пытаются понять, что делать дальше – неопределенность давит всё сильнее.
Тихо. Совершенно тихо. Но ощущается, что в воздухе нарастает напряжение.
- Рассредоточиться бы… От греха подальше.
Ополченцы рассредотачиваются – в посадку, в одиночные окопы, кто-то ложится возле БТРа.
Наёмник отходит от своего СПГ, идёт к Поэту, но на полпути останавливается и возвращается обратно. Поэт смотрит ему вслед.
Вдруг Поэту кажется, что он слышит короткий, лёгкий, едва заметный шелест. Словно против своей воли, Поэт поворачивает голову назад. Шелест ещё чуть нарастает.
Метрах в двадцати за позицией – практически на голову ополченцам – приходят «Грады».
Полоса хлопающих разрывов – резких, хлёстких, плотно ложащихся один за другим, с дымом поднимающих землю на обочинах и пыль и крошку на асфальте – из одной посадки в другую перечёркивает шоссе.
***
Поэт ничего не успевает сообразить – кто-то принимает решение за него. Ощущение такое, словно большая, мягкая, но тяжёлая рука вдавливает Поэта вниз, как только первые разрывы попадают в обочину.
Поэт не успевает скатиться в неглубокий кювет – между ним и краем дороги стоит СПГ.
Поэт просто ложится на асфальт, инстинктивно прикрывает ногами пах и смотрит в разрывы.
У Поэта резко наступает уже знакомое ощущение нахождения внутри шара, остановки времени и внутреннего диалога.
Поэт чувствует себя не просто человеком, а всем сразу – телом, СПГ, асфальтом, обочиной, деревьями и воздухом. Всем пространством сразу.
И по всему этому пространству гигантским молотом бьют «Грады».
Самое страшное в этой ситуации – ощущение полной беспомощности. Поэт смотрит в разрывы, слышит хлопки, сквозь которые слышно, как визжат вокруг и чиркают об асфальт осколки.
Один осколок с истошным звуком пропахивает асфальт меньше, чем в метре справа от головы Поэта.
***
Поэт в этот раз остаётся жив.
Не зацепило также СПГ и запасные выстрелы, которые могли бы сдетонировать прямо под боком у Поэта.
Поэта вообще не царапнуло, повреждены только подушечки пальцев. Во время прихода «Градов» Поэт скребёт ногтями асфальт – рефлекторно пытается зарыться.
Снова тишина, только в солнечном свете клубится пыль на местах попаданий.
Поэт делает медленный вдох. Ему кажется, что «Грады» целиком выжигают какой-то уровень сознания и занимают его место.
Поэт встаёт с асфальта другим человеком.
Вроде бы всё то же самое, но всё иначе. Поэт отстранённо смотрит по сторонам.
Народ выглядывает из своих укрытий.
- Что это было?
- «Грады», блядь!
- Метко, сука!
- Метко!
Поэт делает второй вдох.
«Грады… – медленно всплывает мысль. – Грады…»
«Грады» останутся с Поэтом надолго. Если не навсегда.
***
Взвод собирается в посадке – возле того места, где ночевали. Почти все молчат.
- Все живы?
- Где Наёмник? – вдруг говорит Пуля.
Наёмника нет.
Взвод разбегается по посадкам с обеих сторон дороги. Наёмника не могут ни дозваться, ни найти.
Наёмника находит Пуля – в высокой траве на разделительной полосе, чуть дальше стоящего СПГ.
Наёмника перемололо «Градами». Руки и ноги перебиты, висят на мышцах и на коже. Тело посечено.
Рядом валяется автомат. Автомату прилетело по газоотводной трубке, её выгнуло и затвор заклинило наглухо.
Наёмник ещё дышит, но по серому цвету лица и заострившимся чертам видно, что совсем скоро – всё.
Такие лица уже доводилось видеть не раз.
Пуля быстро подгоняет «Газель». Наёмника грузят в кузов, кто-то хватает заклинивший автомат, прыгает к Пуле в кабину, и «Газель» уносится в сторону областной больницы.
Наёмник умирает в больнице в этот же день.
***
Оба взвода разведки пытаются сделать ещё одну вылазку, но их встречают настолько плотно, что ополченцы почти сразу откатываются назад.
Во время этой вылазки ранен Печора – осколоками мины, прилетевшей к остановившеся машине, ему попадает в спину и ноги. Его также отвозят в областную.
Печоре достаётся неслабо, но он выживает.
От этой же мины гибнет на месте Ким.
***
Из этого боя людей удаётся вывести в основном благодаря двум зарёвским танкам.
Один танк подбивают, он так и остаётся стоять на шоссе. После освобождения Хрящеватого этот танк станет памятником погибшим ополченцам. Одним из многих подобных на Донбассе.
Второй танк прикрывает собой отходящую пехоту. Ему достаётся страшно, но он уходит самостоятельно.
***
Когда взводы собираются с позиций возле стелы, Поэт смотрит на знак на разделительной полосе, возле которого в последний раз стоял Наёмник.
«Дорога в Валгаллу ему понравилась… – вдруг приходит мысль. – А ведь Наёмник погиб на шоссе, с оружием в руках. Здесь и была его Дорога в Валгаллу…»
«Наёмник как-то рассказывал, что Одина называли «Предатель воинов». Потому, что лучшие часто гибли в бою первыми, чтобы пополнить дружину Одина… Двадцать ракет на головы и пришло… Почему он не лёг-то?.. Вот так…» – медленно ворочаются мысли в голове.
***
Обе разведки отходят к первым домам в городе. ДШБ занимает позиции возле танка.
Андрей снимает части подразделений Кобры и Кэпа с позиций в районе Металлиста, им придают пару танков, несколько БМП, «Рапиру», и они выдвигаются к выезду на Хрящеватое.
Вовремя. Украинцы от Хрящеватого пытаются войти в Луганск.
Зарёвцы встречают украинцев огнём. Завязывается бой, после которого украинцы отступают в Хрящеватое.
Больше украинцы в Луганск не суются. Только обстреливают и душат блокадой.
***
После окончания боя, под командованием Кобры и Кэпа зарёвцы окапываются в районе поста ГАИ. Затем, продвигаясь понемногу вперёд, «Заря» переносит позиции до края посадки, почти до «Бабочки» – развязки на шоссе.
Ополченцы привозят с какой-то пилорамы дерево, и роют окопы так, как положено. Образовавшиеся позиции уже похожи на те, которые описаны в наставлениях по боевой подготовке.
Справа от шоссе, в сторону аэропорта, позиции держат люди Кобры. Слева – кэповские. Немного дальше, дорогу на ВВАУШ прикрывает ещё одно подразделение (не зарёвцы).
На поддержку окопавшимся регулярно выезжают миномётчики, и давят постоянно возникающие перед Хрящеватым огневые точки украинцев.
В дачном посёлке в направлении аэропорта ещё до боёв 13-14 августа находилась бронегруппа из «Зари». Они не оставляют позиции во время боёв, и держат их до самого освобождения Хрящеватого.
Также остаётся на своих позициях противотанковый взвод «Зари» и сборная команда из нескольких других подразделений. Они находятся дальше по дачному массиву, за кладбищем.
***
На посту ГАИ и чуть дальше впоследствии занимает позиции ДШБ.
Отныне территория, контролируемая ополчением, заканчивается по линии окопов «Зари». Хрящеватое – под украинцами.
Пространство между – нейтральная полоса.
***
Поэт, неожиданно оставшийся старшим за имущество, едет с Пулей в «Зарю» и там они сдают в оружейку все три СПГ.
- СПГ проебали? – встречает его с порога Оружейник.
- Нет. Больше привезли.
- Я не шучу.
- Я тоже.
- Сколько привезли?
- Три. Один тот, что брали, и два ещё нашли.
В оружейке ненадолго зависают. Такого ещё не было.
Брали, теряли в бою, привозили разбитое или фотографии на мобильном телефоне. Но так, чтобы взяли один СПГ, а привезли три – этого ещё не было.
Первым растормаживается Оружейник.
- Хорошо, сдавай по рапорту. Ставим на приход. Это точно не дшбшников?
- Точно. Эти были ближе к селу, чем наши позиции.
- Молодцы, что забрали. Выстрелов не было?
- Было, но не брали. Очень быстро уезжали оттуда.
- Ну, пиши рапорт. Держи.
Оружейник протягивает Поэту бумагу и ручку.
- Что писать?
- Командиру батальона. Прошу принять от взвода разведки два СПГ, найденные на поле боя… Где?
- Метрах в восьмистах в сторону украинцев.
- Куда были направлены?
- В нашу сторону.
- Вот так и пиши. Ближе к позициям противника, направленные в сторону наших позиций. Есть?
- Есть.
- Дата, подпись. Подожди, а где Печора?
- Ранен. В областной.
- Кто подпишет от взвода? И. о. назначили уже?
- Нет. Не до того было.
- Ладно. Подписывай, как стрелок разведвзвода.
***
Состояние после «Градов» – пришибленное. Приходят «Грады» тихо и взрываются сравнительно негромко. Но на психику давят так, как не давят ни мины, ни снаряды из гаубицы.
Возможно, дело в инфразвуке или ультразвуке или в чём-то ещё. Поэту после рассказывают, что по статистике только 20% потерь после «Градов» – раненые и убитые. У 80% просто едет крыша, и они больше не могут воевать.
Сослуживец уверяет Поэта, что на самом деле название «Град» – это аббревиатура от слов «ГРохочущий АД», «ГРозный АД» или чего-то подобного.
Поэт скептически относится к откровениям сослуживца. Но главный его аргумент – то, что реактивный снаряд «Града» в базовой комплектации весит 66 килограмм 600 грамм – прочно западает в память.
«Что-то эти три шестёрки значат…» – медленно всплывает мысль.
***
Во время боя 14 августа украинская артиллерия накрывает базу ДШБ, на которой на охране оставалась пара человек. Затем украинцы заходят на базу, и всё, что оставалось там, достаётся им.
***
За 13-14 августа 2014 года в разведке «Зари» гибнет Наёмник и ранен Печора.
Разведке ДШБ достаётся сильнее. Потери, о которых становится известно Поэту – как минимум шестеро.
Андрей ДШБ через несколько дней умирает в больнице от ран.
Гибнут Витя Украинец, Сеня и Чапай.
Кирьян на УАЗике наезжает на противотанковую мину. Шансов у Кирьяна не остаётся.
Дёма умирает в больнице. Хотя, как и в случае с Андреем ДШБ, врачи говорили, что должен был выжить.
Поэт не ездил к Дёме в больницу – говорили, он без сознания. И получилось так, что человека, с которым сдружился за короткое время, Поэт даже не увидел в последний раз.
Когда он узнаёт о смерти Дёмы, у него внутри словно что-то выключается.
С тех пор Поэт старается не сближаться ни с кем.
P. S. Хрящеватое
да уж… тяжелая глава потерь много сука война…
Зачитаешься))) Такое ощущение из этой повести, что Хрящеватое отстояли 9 человек!!!! «еще какая то группа» — это первая штурмовая рота, под командованием «Кобры». Которая стояла с первого дня захвата Хрящеватого….на кольцевой развязке… в посадке. И это они не пропустили укропов в Луганск. Когда «Заря» считала роту захваченной и списала с довольствия. Где хоть слово о 1й штурмовой?расположенной на ВВАУШе? Где упоминание о группе «Вакулы», который погиб под Хрящеватым…??? Где упоминание о «Берёзе»??? У которого расстреляли родителей в Хрящеватом, когда узнали, что их сын в ополчении??? Парень был как в кошмарном сне неделю… Нет, это техноперессказ…..об отдельных людях а не о событии. И к чему столько матерного оборота..??
Татьяна Виринтина, Рассказ идёт именно от лица главного героя, и про то что он видел, думал, предполагал + иногда эмоции уносят немного в сторону от главной темы, так что о событиях из этого твоего сна и речи быть не может
ни о чём…
А вы сами не хотите описать упомянутые события? Чем больше свидетельств очевидцев будет, тем лучше!
Насколько я понимаю, товарищ Поэт пишет о том, что сам видел и в чём участвовал. Мемуары, а не полноценную Хронику боёв за Луганск.
…надо вам, Татьяна, с Сергеем скооперироваться на литературном поприще, и также начать уже свою линию повествования.
Татьяна,вы наверное правы, это рассказ о людях, которых автор знал и знает, не о всей операции по освобождению Хрящеватова. Почему бы вам совместно с ним не написать (дополнить его) вообще об этой операции. Я понял, что этот бой -трагедия на трагедии. Напишите сами, если вы не хотите с Ватником совместно описать эти события. Это было бы интересно знать, обо всех погибших героях Луганска.
Сильно написано. Тяжёлые испытания выпали. Погибшим — земля пухом.
Тронут. Солдатский роман. Жду продолжения.
Хочется просто помолчать…Светлая память героям…
Что эта, что предыдущие главы — тяжёлые.. Светлая память павшим..
Мне кажется, что Татьяна права -матерщины многовато, всё таки это будут читать и юноши.да и взрослым претит мат. Советские произведения о войне передавали напряжение, эмоции бойцов не менее жестче, но они обходились без нецензурщины. Это моё мнение.
Татьяна, ваше негодование понимаю, но обратите внимание на то, как называется эта книга.
Василевский на позиции рядового не мог располагать всеобъемлющей картиной. Он, само собой разумеется, многое слышал и почти знал, и имел и имеет свое представление о тех событиях, но часто слухи не тождественны фактам. Надо отдать должное автору в том, что он удержался от соблазна вплести в текст полные драматизма пересказы и крепко держался того, что знал наверно. Иначе, ежу понятно, читательский интерес вырос бы кратно, но достоверность пострадала бы. И критических замечаний, вроде вашего, стало бы много больше. Что поделать, даже одно и то же событие люди переживают по-разному. От субъективных восприятий не отмахнешься. А у вас там такое напряжение, такая плотность событий, что некоторым «премудрым пескарям» за всю жизнь и сотой доли такого не пережить!
Да и с другой стороны, где взять время, где взять силы, чтобы опросить сотни людей. И еще вопрос, будут ли они правдивы? Ясно, что субъективны, но будут ли они искренны.
Я благодарен Василевскому, буду благодарен и вам, если вы осилите этот титанический труд, если вы напишете книгу о тех событиях и о нынешних.