Эпилог

Спасибо всем, кто прочитал эту книгу. Надеюсь, она была вам интересна.

Что касается меня – я не мог её не написать. У меня не было выбора. Это был мой долг перед погибшими товарищами.

О «Заре» часто рассказывают невесть что. Но рассказывают, в основном, те, кого не было в тех боях, где были мы. Мы в 2014-м были почти во всех крупных столкновениях на Луганском направлении.

Писать эту книгу было нелегко. То, что я планировал закончить за три месяца, растянулось почти на три года.

Меня нередко упрекали за то, что я пишу медленно – но на самом деле книга написана почти на предельной возможной скорости.

Каждый эпизод, каждый абзац пришлось проживать заново. За каждой строчкой вставали целые вереницы воспоминаний, и многое не хотелось вспоминать.

Но когда я делал паузу – мне начинали сниться погибшие товарищи. И я понимал, что должен закончить эту работу.

***

Из нашего взвода на момент написания этих строк погибли девятеро.

За время существования взвода погибли шестеро: Дизель, Финн, Жгут, Гном, Наёмник, Добрыня.

В 2015-м погиб Ворон.

В 2017-м сообщили, что погиб Балу.

О гибели Страйка стало известно в 2018-м.

Из тех, с кем я познакомился в Луганске, погибли очень многие. Иногда, глухим вечером, когда накрывают воспоминания, я пытаюсь их всех вспомнить.

И ещё ни разу не досчитал до конца. Сбиваюсь со счёта.

Из моих настоящих друзей, каких можно найти только в юности или на войне, погибли трое  – Финн, Дёма, Балу.

Из близких товарищей – Дизель, Вакула, Мангуст.

Ворон вообще стал особым человеком в моей жизни.

Их нет среди живых, но у меня нет ощущения, что их нет. Иногда они мне снятся, иногда я их чувствую где-то рядом.

В такие моменты я понимаю, что мои друзья не погибли, но остались на войне. И мне становится легче от осознания того, что рано или поздно я их обязательно встречу.

***

Партизан попал в плен. Вернулся по обмену в ужасающем состоянии.

Андрей, Коса, Щука, Страйк (в 2015-м)  и Печора были ранены. Лёд, Филин и Самоха пострадали в аварии. Многие были контужены. Некоторые – не один раз.

Никому из оставшихся война не прошла даром. Практически всем крепко заехало по здоровью.

Досталось и имуществу. Кто-то потерял машину, кто-то дом, кто-то – почти всё, что было до войны.

Но я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь жалел о том, что воевал в разведке «Зари».

***

Когда поутихнет активная фаза боевых, будут и неприятные моменты. Их не хотелось бы вспоминать, но объективности ради нужно отметить.

Неместным – тем, кто приехали добровольцами из России или из украинских областей, кое-где вспомнят, что они – неместные.

Особенно будут вспоминать там, где нужно предоставить должность местному (нередко – отсутствовавшему во время активной фазы), и свободных должностей нет.

Будут тонкие намёки, для особо непонятливых будут и откровенные разговоры на тему: «Уважаемый, тебя ведь сюда никто не звал. Ты ведь сам приехал. Повоевал – теперь спасибо». В смысле – пора и честь знать.

Не могу судить, насколько такие эпизоды были массовыми, но то, что их было не один и не два и не три – к сожалению, нужно признать.

***

Кроме «героев резерва», которые везде были в резерве, но в готовности в любой момент прийти на помощь (естественно!), со временем появилась ещё одна категория «героев».

Если верить их рассказам, они были чуть ли не во всех боях одновременно, и чуть ли не в одиночку отстояли город.

Но вот беда – никто из воевавших  в тех боях их там почему-то не видел.

Таких «героев» ополченцы между собой называют «человек-невидимка».

«Невидимок» немного, но они есть.

Бог им судья.

***

Во время войны люди странным интуитивным образом собирались в подразделения по принципу схожести характеров и взглядов на жизнь. Словно в головах включался какой-то новый уровень, который вычислял своих.

Именно по этому принципу мы подтянулись в наш взвод.

Каждое отдельно действовавшее в 2014-м подразделение было отдельной замкнутой вселенной. Тому, кто не был внутри, очень тяжело понять, что и как пережили эти люди. И это очень тяжело объяснить.

Мы редко видимся после 2014-го года. У нас разные интересы, разные взгляды на жизнь, разные уровни достатка и разные круги общения. Но когда мы пересекаемся – мы чувствуем, что мы были и остались одним целым. Взводом.

И если будет нужно – мы снова соберёмся вместе, и снова будем понимать друг друга без слов.

Одно плохо – нас будет намного меньше, чем в начале. Нас уже намного меньше.

***

Когда мне хочется вспомнить то время, я завариваю чай, беру сигарету и включаю «Вставай, Донбасс!» И эмоциями возвращаюсь в те дни. К тем людям, с которыми вместе пережил блокаду и осаду Луганска.

Это была удивительная человечная общность, которая поднималась сквозь грязь, кровь, железо. Эта общность соединила всех – и воевавших, и тех, кто вытаскивали тыл.

Это и врачи, оперировавшие в городе без электричества, и коммунальщики, убирающие город под обстрелами, и мастера, ремонтирующие наши автомобили – очень часто за очень символическое вознаграждение. И все те люди, которые были с нами – и с которыми были мы.

Именно благодаря этой общности, невзирая на все кошмары того времени, лето-осень 2014-го стали лучшим периодом в моей жизни. По крайней мере, на момент завершения работы над «Взводом».

Думаю, впереди нас ждёт множество потрясений. Так или иначе, будет валиться старый мир. Будут перекраиваться границы, меняться жизненные уклады и рушиться принципы, которые ещё недавно казались незыблемыми.

«Не все мы умрём, но все изменимся» (1 Кор. 15:51).

Но всё уже будет происходить как-то иначе. Умные люди, которые внимательно наблюдали за происходящим, уже сделали выводы.

То, что было в Донецке, Луганске и других городах и сёлах Новороссии летом-осенью 2014-го года, уже не повторится нигде и никогда.

«Много званных, но мало избранных» (Мф. 20:16).

Избранные – это не те, кого избрали за какие-то заслуги. Избранные – это те, кто сами избрали (или, если хотите – выбрали) для себя этот путь.

Мне немного жаль тех, кто не был в окружённом Луганске (в Донецке, в других городах Новороссии) в 2014-м году. Они упустили шанс внести свой вклад в историю.

И упустили шанс пережить и почувствовать те события и эмоции, которые невозможно найти в «нормальной» повседневной жизни.

Полагаю, события тех дней когда-нибудь будут вспоминать, как один из поворотных моментов в истории «Русского Мира». И как один из ярких эпизодов древнего противостояния людей и нечисти.

Также события обороны Луганска будут вспоминать как что-то труднообъяснимое с точки зрения логики. Как сказал однажды Андрей: «Мы отбились с Божьей помощью и на босяцком кураже».

***

И ещё.

Нас, воевавших ополченцев, многие не понимают. Наши порой резкие взгляды на жизнь, наше специфическое общение друг с другом, наше простое отношение к жизненным условиям и коморту, наши эмоции рядом с фотографиями людей, зачастую незнакомых окружающим.

Иногда нас даже пытаются поддеть. Наверное, не стоит этого делать. Грань может оказаться тоньше, чем кажется.

***

Не знаю, правильно ли говорить, что мы были лучшими, или ещё какими-то. Мы просто были – в то время и в том месте. Сравнивать нас с кем-то неверно, потому, что других тогда просто не было.

Тогда, в 2014-м,  мы сделали всё, что смогли. И когда мы уходим, мы уходим с чистой совестью.

Помните нас!